Есть темы, на которые писать и высказываться не хочется. Просто потому, что они обросли таким информационным мусором, который не может не раздражать. 5 марта суд поместил под арест Марию Алехину и Надежду Толоконникову, которых считают активистками феминистской панк-группы Pussy Riot и участницами «панк-молебна» в Храме Христа Спасителя. Девушки, которым грозит лишение свободы за хулиганство, отрицают свою причастность к этой акции. Они объявили голодовку в знак протеста.

Но я не буду писать ни о теме святотатства в современном обществе, ни о теме христианского прощения. На эти темы за последнее время уже столько написано, что и говорить как-то неловко – того гляди сочтут либо за манипуляцию, либо за религиозный фанатизм. Меня в этой истории взволновал один интересный факт: у обеих арестованных есть малолетние дети. Так вот у меня сразу же возник вопрос: «Почему молодые матери в момент совершения подобных акций думают о чем угодно, только не о своих детях?»

Я - отец. Для меня лично осознание своего отцовства происходило каким-то этапами. Сначала мы ожидали появление ребенка, и я думал каково это быть отцом? Тогда был жив мой папа, и мы часто говорили с ним о том, как он себя ощущал отцом, что менялось в нем с момента ожидания моего появления на свет до всех этапов роста. Я не сразу осознал себя отцом. Я помню, как ждал появления своей дочки, как было странно видеть это маленькое существо, беспомощно смотрящее по сторонам, еще не видящее, но уже чувствовавшее стоящих рядом родителей. Первые ощущения, когда мой указательный палец сжала маленькая ручка моей дочки.

Но я также и помню тe ощущения бессилия, когда она впервые заболела и кричала, а я не знал, что сделать, чтобы помочь ей. Я помню, как мы ждали первые ее слова, как беспокоились, что она молчит, и как теперь пытаемся ограничить «прямой эфир» дочери, которая, кажется, не знает, что в мире существует тишина.

И я помню тот самый момент, когда дочка пришла со своими проблемами, и я осознал, что в жизни этого человечка уже появились свои маленькие трагедии, она столкнулась с первыми в своей жизни злом и несправедливостью. Я разрывался от желания защитить ее и понимания, что она должна научиться самостоятельно решать свои проблемы, я лишь должен научить ее этому, дать ей возможность выговориться и найти во мне друга и защитника. Я хочу быть хорошим отцом, который будет рядом с дочкой, когда она отчаянно нуждается во мне.

Я помню тот момент, когда узнал, что папа смертельно болен. Я помню ту боль, которую испытал тогда, в больничном дворике, обнимая внезапно ставшего таким беззащитным отца. Впервые в жизни он нуждался в моей поддержке и помощи, плача у меня на плече. И первое, что сказал мой папа тогда: «Главное я вас на ноги поставил, я могу уходить со спокойным сердцем». Это меня так поразило, что я ничего не смог ему ответить.

Но я бесконечно благодарен Богу, что Он подарил мне такого отца, который понимал, что быть отцом – это ответственность. Он был рядом, когда я особенно нуждался в нем. Он был рядом, когда я находился в метаниях подросткового взросления, когда я вступал в самостоятельную жизнь, когда служил в армии и получал от него полные любви и поддержки письма. Он был рядом, потому что чувствовал за меня ответственность, потому что хотел видеть мое становление, научить жить, помочь осознать себя как Личность. Конечно, он совершал ошибки, но это были ошибки неравнодушного и любящего человека.

Я вспоминаю своего папу, когда прихожу уставший домой, и мне навстречу бежит моя дочь, чтобы поделиться своими свершениями и своими неудачами. В этот момент мне хочется лишь одного – раздеться, выпить чаю и отдохнуть, но я понимаю как важна сейчас моя поддержка и мое присутствие в жизни ребенка. Я хочу, чтобы она выросла полноценной Личностью, способной самой делать выбор, уметь отличать плохое от хорошего, иметь свою точку зрения на все и уметь ее отстаивать. И только я, как отец, могу научить ее этому. Это моя ответственность в этом крайне безответственном мире.

Я с недоумением и каким-то двойственным чувством читаю новости, что молодые матери выбирают участие в каких-то странных и эпатажных акциях, при этом не думая о том, что их дома ждут дети, которые нуждаются в матерях, нуждаются в защите и направлении. Нуждаются в том, чтобы их научили жить и любить, выбирать и защищаться. Но как научить этому своего ребенка, если ты сам еще не можешь научиться простой человеческой ответственности за свои поступки?

Какими мелкими и неважными в сравнении с жизнью одного человека кажутся все красивые лозунги и политические акции. Общество, лишенное ответственности, начинает лихорадить. Я хочу быть ответственным, но как гражданин я, прежде всего, прохожу процесс становления дома, с моим ребенком и моими близкими. Этот тот самый первый круг социальной и нравственной ответственности, который показывает мою состоятельность, мою целостность.

И еще… Мне кажется, что проблема Pussy Riot, это не проблема молодых девочек, своим эпатажем пытающихся сказать, что они существуют в этом мире и тоже нуждаются в любви. Отчаянно нуждаются в том, чего их лишили, иначе бы не было ни громких акций, ни бунта против устоявшихся норм. Подобные группы лишь результат тестов здоровья общества и отчаянный крик о помощи, бьющихся в духовном вакууме, молодых ребят. И тут своеобразным рефреном звучат библейские слова: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные, пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы?» (Евангелие от Матфея, 9 глава, 12-13 стихи).