Праздник — это что-то из далёкого детства. Снег мне, пятилетнему, по пояс, вечером слышно, как трещат сосны, а дома у печки тепло. Папа приехал с работы, носит воду в больших вёдрах — поит лошадь. Мы с мамой лепим пельмени. Скоро приедут дядя Витя и дядя Слава, папины братья.

В окне мелькает сквозь сосны свет фар: последний автобус едет по шоссе. Через полчаса они ввалятся в дом, холодные, весёлые, шумные. Городские тётушки оттеснят меня от стола, и я повисну на дядьях, как обезьянка — ничего больше мне от праздника не нужно. Ну, может быть ещё привезут мороженое «Бородино» — невероятно вкусное и сытное, мама развернёт его, положит в блюдечко, даст мне ложечку и накажет есть маленькими кусочками, чтобы не застудить горло. Да я и сам буду эту вкуснятину растягивать, сколько могу.

Потом родственники стали приезжать реже — у всех свои проблемы и свои компании. Я не грустил. Я брал собаку и шёл в поле по тракторной колее. Оттуда открывался замечательный вид на село, полное жёлтых праздничных огоньков и на небо, полное жёлтых праздничных звёзд. Смотри во все стороны, дыши полной грудью и верь, что весь этот мир принадлежит тебе.

Прошло Бог знает сколько времени, а мне до сих пор не нужно никакого другого праздника. Только, увы, тех людей со мной больше нет. И живу я в большом чужом городе, на шестом этаже каменного ящика, без собаки. Наверное поэтому праздники потеряли былую остроту. Да и шума мне в будни хватает. В праздник хочется тишины и покоя.

Праздники — это личное. Позвал богатый вельможа своих друзей, а у них у каждого дела важные. Что важнее — пару волов испытать, или пойти плотно поесть и сладко попить? Для серьёзного человека дело, естественно, важнее. Это нищим с дорог и из-под заборов, у них еда — забота. А теперь спросим по-другому: что важнее — заниматься делами или прийти к другу, когда он зовёт? Не важно зачем. Вот Есфирь царя на пир звала, но на самом деле у неё горе было. Не будем вдаваться в подробности и отношения, просто отметим, как факт — поддержка человеку бывает не только в горе нужна, но и в радости.

О смысле празднования Рождества и Нового года ломаются копья за копьями. Для одних Новый год это однозначно «восьмой день после Рождества», хоть со школы всем известно, что календарь, начинающийся с первого января, введён Юлием Цезарем в 43 году до н.э. (поэтому он юлианский), и они будут это отстаивать, как один из важнейших принципов своей веры.

Для других наоборот 25 декабря это день зимнего солнцестояния, бывший у древних народов языческим праздником поклонения какому-нибудь Осирису, а значит, Рождество праздновать категорически нельзя.

А почему бы просто не отпраздновать? Не хочешь идти к другу — паши на своих волах, он себе нищих найдёт. Не идёт друг к тебе — зови нищих, пусть друг пашет. Что тебе до него, а ему до тебя? Какие претензии, какие обиды? Неужели Господь будет судить нас по тому, как мы празднуем или не празднуем? Ну хорошо, даже если Он будет судить, то нам-то Он этого права не давал.

Настоящей даты Рождества мы не знаем. Да она и не важна. Важен сам факт: Рождество Христово было. Его не отменить. Почему была назначена эта дата, а не другая — за веками уже не разглядеть. Да это и не нужно, ведь мы событие празднуем, а не дату. То же и Новый год. Первое января по факту — день самый обычный. Мы захотели вложить в него некий смысл — и теперь это самый тихий день в году. Есть чему радоваться? Несомненно. Не хочешь радоваться — грусти. Но не суди того, кто радуется тому, что стал на год старше или на день ближе ко встрече с Богом.

Мне кажется, не в том суть, какую дату и каким образом праздновать. Плясать ли, подобно Давиду, сидеть ли за столом при свечах или просто лечь спать, как в любой другой день. Суть в том, что весь этот мир с жёлтыми огоньками в деревнях и жёлтыми звёздами на небесах создан для нас Тем, Кто родился в один из самых обычных дней на земле в такой вот обычной деревне под обычным небом.

Мы этим миром плохо распоряжаемся и звёзд стараемся не видеть. Нам всё хочется приспособить к какой-то пользе, вот и из Рождества сделали коммерческий праздник, снабдили его Дедом Морозом и Санта-Клаусом, а Того, Чьё рождение празднуется, постарались забыть.

Но так устроена человеческая память — забывать главное за заботами, а заботы за праздниками. Двойной барьер. Но даже за этим двойным барьером звучат призывные голоса. Пусть государство пытается подчинить себе церковь — взамен оно даёт ей прайм-тайм телевидения для трансляции литургий, и весть становится слышна.

Пусть за рубежом торжествует пародия на толерантность и отменяют даже само название Рождества — но совершенно далёкие от религии артисты с мировыми именами вдруг выпускают сборники рождественских гимнов, и эти песни совершенно нетолерантно звучат по радио.

Настоящий праздник всё равно продолжается: радость Господа о потерянных овцах, которые всё же находятся, потому что могут услышать хотя бы слабый голос. И встречаясь потом с благовестниками не чувствуют себя инопланетянами потому, что Истина звучит знакомая с детства, только забытая. Даже для атеиста. И Бог становится чуть-чуть ближе. Разве это не праздник?