Когда-то в одной московской церкви мне довелось услышать проповедь о милостыне. Просящих подаяние в столице было ещё не так много, но по воскресеньям при входе в церковь нищие собирались исправно. “Да, многие из просящих подаяние нас обманывают. Но мы призваны Богом помогать всем нуждающимся. Лучше ошибиться в щедрости, чем в скупости,” – учил престарелый пастырь.
Слово старца вызвало у меня, безусого юнца, резкое неприятие. Мне было очевидно, что милостыня зачастую развращает просящего, что деньги наши нередко идут на поддержку пустой, порочной жизни.
Много воды утекло с тех пор. Как общество, как народ, мы утеряли прежнюю невинность, заматерели. Теперь Москва, а за ней и вся Россия, не верит не только слезам. Мы не верим ампутированным конечностям и справкам с печатями, не верим священнической рясе и грязным детям-малолеткам. Не верим никому и ничему. Мы прекрасно понимаем, что за “профессионалами”, собирающими деньги в метро и других людных местах, стоят преступные группировки, которые цинично используют и просящих милостыню, и милостыню подающих.
Скажу прямо, я не часто подаю милостыню. Но подаю. Не могу отказать старикам, которые, потупив глаза, терпеливо стоят в стороне от людских потоков. Они отдали все свои силы, всю жизнь стране, а неблагодарная страна выкинула их, как выжатый лимон, за ненадобностью... Как здесь отказать? Когда подаю, то стараюсь и что-то доброе сказать.
Но я всегда и без угрызений совести отказываю пьяным и наглым. Не подаю тем, кто выпрашивает деньги в общественном транспорте и на вокзалах. Не подаю людям молодым, внешне здоровым и вполне трудоспособным.
Правда, с последней категорией у меня однажды вышел неприятный “прокол”. Случилось это в Вильнюсе. Моя командировка в Литву заканчивалась, я собирался назад в Москву. Погода выдалась хорошая, солнечная, и я решил дойти от старого города до вокзала пешком. За собой катил по брусчатке лёгкий дорожный чемоданчик на колёсиках.
Неожиданно ко мне подлетел худощавый паренёк лет 15-16-ти. Мешая литовские, русские и английские слова, он предложил донести чемодан. Я ответил, что справлюсь сам. А в душе подумал: доверишь такому вещи, а потом ищи ветра в поле.
Парень начал просить денег. “Зачем тебе?” – резко отрезал я. “Есть хочется,” – ответил он, прижимая ладонь к животу. Я одарил подростка взглядом, которым, наверное, смотрел на своих бесталанных учеников-актёров великий Станиславский.
Не зная как избавиться от назойливого юнца, я предложил ему дойти со мной до вокзала, где в полуподвале ютился продуктовый магазин. Мол, если ты и впрямь так голоден, перекусить я тебе куплю, а денег не дам ни при каких условиях. “На выпивку деньги собирает. А может, и на наркотики,” – подумалось мне. А ещё я подумал, что на вокзал он со мной не пойдёт – далеко.
Но он пошёл. По дороге выяснилось, что подростка зовут Петрас. Ни русского, ни английского он толком не знал, но каким-то образом сумел мне объяснить, что он сирота при живых родителях-алкоголиках, что мечтает стать автомехаником и что приехал в Вильнюс из провинции в надежде подзаработать. Когда на улице парковалась дорогая машина, он предлагал водителю её охранять. Но “бизнес” не пошёл. Денег не хватало даже на еду. Я скептически слушал сбивчивый рассказ парнишки.
Наконец, мы дошли до вокзала. “Выбирай, что хочешь. Только недорогое. И чтоб ничего алкогольного!” – строго наказал я ему в магазине. Я опасался, что он притащит банку пива или захочет дорогих сладостей – шоколада, печенья, конфет... Петрас подлетел к кассе. В одной грязной руке он держал батон хлеба, а в другой – невзрачную упаковку кефира. Немного удивлённый, я оплатил его покупку. Когда-то давно так обедала моя бабушка: хлебушек да кефирчик. Петрас скороговоркой поблагодарил меня и, не выходя из магазина, начал с жадностью поглощать свой хлеб, судорожно запивая его кефиром.
Скажу честно, я почувствовал себя ужасно. Оказывается, парень и вправду был голоден! “Подожди,” – сказал я ему и вернулся в торговый зал. Выбрал там еды, воды, немного сладостей. “Вот тебе ещё гостинцев,”– сказал я Петрасу, передав ему пакет...
Мысли под перестук колёс поезда Вильнюс-Москва долго не давали уснуть. Замечательно, когда в стране есть сильная социальная база, когда мощное государство и щедрые благотворительные организации заботятся о бедных. А что делать, если ничего этого нет? Как быть? Как распознать, кому нужна моя помощь, а кому она может и навредить? Как мне возлюбить ближнего своего, когда ближних так много, а нужда столь велика?
Господь призывает нас, верующих быть ответственными управляющими над теми ресурсами, которые Он дарует нам. Но что это значит на практике, в повседневной жизни - каждый решает для себя лично. “Господи, дай мне мудрости, когда я вижу человека, просящего о помощи! А если и доведётся ошибиться, то пусть это будет ошибка в щедрости, а не в скупости,” – молился я перед сном.