7 января Православная Церковь празднует Рождество, а западные христиане вспоминают посещение Волхвов. Я слушаю «Рождественскую Ораторию» Баха — и это не только гениальная музыка, но глубокое богословие — и думаю о том, что Бах был тем композитором, с которого началось мое знакомство с классической музыкой. В моем далеком советском отрочестве у нас был проигрыватель с виниловыми пластинками, и я мог слушать — с характерными легкими потрескиваниями — музыку Баха, Генделя и Вивальди.

Конечно, я не понимал ни единого слова и имел самое смутное представление об основной теме их творчества, но красота великой музыки, как и красота вообще, говорила о реальности чего-то гораздо большего, чем тот мир бесконечно круговращающейся материи, который в то время только и признавался на официальном уровне.

Гениальность этих великих композиторов вполне признавалась в СССР, их пластинки официально выпускались — при всей острой враждебности к той вести, которая породила их музыку. Это создавало странную ситуацию — самые великие творения человеческой культуры, которые сохраняют свое значение веками, были, как считалось, порождены вредным заблуждением.


Нельзя сказать, что никто не замечал этого парадокса. Я читал книжку, где объяснялось, что преобладание религиозных мотивов в великом искусстве объясняется тем, что почти единственными заказчиками для архитекторов, живописцев и композиторов выступала Церковь — или светские владыки, желавшие выказать свое благочестие. Это не помогало творцам искусства — а, скорее, мешало. Они были связаны требованиями религии. Примерно то же самое говорят и современные атеисты.

Но у этого объяснения есть явная проблема. В наши дни Церковь никоим образом не монополист. Если бы человек с художественным дарованием Баха или Джотто предложил свои услуги какой-нибудь светской компании (или государству) его оторвали бы с руками.

Более того, относительный достаток и наличие свободного времени, возможность легко купить все необходимое для творчества, развитие компьютерных технологий, позволяющих сочинять музыку и создавать картины при очень небольших затратах, позволяет вообще обойтись без богатых меценатов. Все это создает для творчества условия, о которых гении прошлого могли только мечтать. Однако мы не видим никаких светских аналогов «Рождественской оратории». Почему?

Потому что эта музыка была порождена тем посланием, которое она передавала. В ней отражалась глубокая личная вера самого Баха — и его аудитории.

Чтобы создавать гениальные произведения нужно нечто большее, чем желание заработать, прославиться, или даже послужить «искусству ради искусства». Нужен не только «талант от Бога», но и ясное сознание того, что этот талант дан именно Им, и должен быть обращен к возвещению Его славы. Именно в этом утраченный секрет гениальности Баха, Генделя, Вивальди и многих других гениальных композиторов.