Одно из событий, получивших большой резонанс в интернете в последние дни апреля: детей-аутистов не пустили в московский океанариум. Потом выяснилось, что всё-таки пустили, но предложили группам прийти в дни, когда в заведении будет минимум посетителей. Дескать, посетителям будет некомфортно в присутствии «странных детей». В конце концов ситуация утряслась, руководство океанариума даже принесло извинения родителям этих детей. Хотя на мой взгляд скандал вообще был из пальца высосан — это просто рабочий момент.

Администрации такого заведения волей-неволей нужно учитывать множество факторов, в том числе и человеческий. Не дай Бог чему случиться в этот момент, и здоровые взрослые люди передавят друг дружку (что случалось неоднократно в разных местах скопления людей), а детей, да ещё не вполне осознающих реальность, и вовсе будет не спасти. Так что обижаться на самом деле было не на что. Из-за чего же такой шум на всю страну?

Родители «особых детей» в России со временем часто сами становятся «особыми». Российская действительность закаляет и вырабатывает специфический характер. Характер человека, постоянно ожидающего удара.

Начать хотя бы с того, что несколько лет назад был принят закон, по которому родители детей-инвалидов фактически автоматом лишаются родительских прав и вынуждены оформлять опеку над собственными детьми, а потом испрашивать у органов опеки права на получение пенсии и отчитываться по тратам. Закон приняли тихо так, что когда на местах его потихоньку начали исполнять, сами исполнители были удивлены, что он, оказывается, уж четыре года, как принят.

Или другой закон — об установлении инвалидности. Теперь она устанавливается не по тяжести заболевания, а по возможной социализации. Родители детей с синдромом Дауна пишут всем ветвям власти, упрашивают, чтобы вернули возможность устанавливать им инвалидность сроком хотя бы до восемнадцати лет, чтобы не заниматься ежегодно сборами справок и не ездить на комиссии, ведь синдром Дауна это генетическое нарушение, никаким образом не компенсирующееся.

Понять наших законодателей можно. Дело даже не в том, что кто-то плюнет на эти мытарства и откажется от получения пенсий и льгот (хотя потом его за это могут и к ответственности привлечь). Дело в том, что властям очень хочется вступить в ВТО, а для этого нужно показать «цивилизованному» миру, что мы тоже цивилизованы и законодательство у нас продвинутое. Ведь установление опеки изначально предполагает борьбу со злоупотреблениями со стороны безответственных родителей, то есть, благое дело. А социализация — это действительно то, что нужно каждому человеку.

Беда только в том, что в российских реалиях эти законы имеют ровно противоположный эффект. Родителям, действительно занимающимися своими детьми, просто некогда бегать по инстанциям за справками и разрешениями (тем более, количество инстанций со временем растёт). Вот тот, чья цель — получить деньги, тот будет из кожи вон лезть, чтобы их получить, и время и силы для этого найдёт - благо состояние ребёнка для него не главное, а иногда и вовсе «чем хуже, тем лучше».

Социализация часто превращается в формальность. Даже в крупных городах нет толковых специалистов по коррекции многих нарушений. Даже в столицах невозможно инвалиду найти работу, которая бы позволила ему хотя бы прокормиться. А уж чтобы недалеко от дома...

Про санаторно-курортное лечение и предоставление ТСР и говорить не хочется. Кто бывал в санаториях по путёвке от ФСС, тот знает, какое там лечение. А технические средства реабилитации бывают даже опасными в использовании. Обеспечение лекарствами и медицинской помощью вообще достойно минуты молчания.

А тут ещё и общественный резонанс. Периодически появляется какой-нибудь «умник», который из жалости предлагающий ввести принудительную эвтаназию, дескать, всё равно всё против них, даже законы. Или (из последнего) руководство района решит, что здание, где двадцать лет располагается коррекционная школа, лучше использовать в качестве детского досугового центра.

И я понимаю родителя, поднявшего шум по поводу инцидента в океанариуме: в такой обстановке поневоле станешь параноиком и реально доброе намерение воспримешь, как издевательство. Слава Богу, руководство океанариума оказалось на высоте — не стало ничего никому доказывать, а извинилось и нашло возможности выполнить требования. Так что на самом деле не всё потеряно: общество потихоньку приходит к сознанию, что инвалиды тоже люди, просто нуждающиеся в большем внимании.

Я помню ещё один случай. Он прошёл незамеченным. Даже жители Санкт-Петербурга не знают о том, что 4 года назад на улице Смольного, напротив Смольного монастыря, был ликвидирован психоневрологический интернат.

Там тоже была изначально благая цель: здание бывшей богадельни возрастом в полтораста лет незаметно пришло в аварийное состояние, а денег на ремонт, конечно же, не было. Зато нашлись деньги на строительство на месте снесённой богадельни комплекса зданий Арбитражного суда.

Решение городской администрации в данном случае вряд ли было продиктовано финансовыми причинами. И не уверен я, что для Арбитражного суда было принципиально именно место под боком монастыря. Скорее всего «убогие» в центре города, да ещё на участке с великолепными вековыми каштанами, просто мозолили глаза, «пачкали витрину», ведь многие пациенты имели свободный выход. И поэтому было решено убрать «убогих» с парадной городской паперти.

Конечно же, новую богадельню строить не стали. Просто разбросали пациентов по подобным заведениям города и области. И никто ничего не узнал и не заметил. Даже шум в интернете поднять было некому. На проблемы детей, возможно, обратили бы внимание, а тут взрослые, да ещё и безнадёжные.

Рано или поздно наступит пресыщение и детскими проблемами, и эти дети вместе со своими родителями останутся одни в арьергарде общества, дружным строем шагающего в ВТО (как раньше в коммунизм). И потихоньку вымрут. По крайней мере, на это, кажется, надеются нынешние прагматики - «выживает сильнейший».

Однако, у Бога, видимо, другие планы.

«Эпидемия аутизма», о которой тоже начинают говорить в интернете — в отличие от проблемы «детей-индиго» не выдумка, а реальность. Специалисты по работе с детьми-инвалидами обеспокоены лавинообразным ростом количества детей с серьёзными нарушениями психики. Коррекционные детские сады переполнены. Школы, в которые теперь обязаны принимать всех, испытывают острую нехватку специалистов.

Причины такого всплеска никому не известны. Вопреки убеждению большинства (подогреваемому «социальной рекламой») рождаются такие дети не в семьях наркоманов и алкоголиков, а в здоровых и благополучных семьях. Экология тоже не аргумент — тридцать лет назад, когда все производства в стране дымили в полную трубу, а сельхозугодья обильно посыпались дустом, ничего подобного не было.

Я могу только строить предположения. И, поскольку я христианин, мои предположения будут совершенно определённого толка. Дело в том, что аутизм — это не болезнь (строго говоря и сам термин собирательный, обозначающий целый спектр нарушений поведения, имеющих разную природу).

Аутист «в чистом виде», то есть, не имеющий органических поражений мозга — это человек, который не просто живёт в своём собственном мире, но ещё и устанавливает свои правила для жизни в нём.

Отличие от «нормального» человека только в том, что аутист начинает установление правил с самого раннего возраста, едва ли не с рождения, и делает это неукоснительно и упрямо, без компромиссов. Поэтому к моменту, когда другие дети начинают осознавать самих себя, как часть мира, аутист, запутавшись в своих правилах, отгораживается от него.

В результате у него не сформировывается система целостного восприятия окружающей действительности, и он постоянно находится в хаосе, а потому вынужден искать опору для чувств в самом себе. Отсюда навязчивые движения, взрывной характер, фобии.

Вопреки расхожему мнению аутисты вовсе не замкнуты, они могут быть очень даже общительными, но общение они строят опять же по собственным правилам. А правила эти не обеспечивают взаимопонимания, потому что установлены ещё до того, как ребёнок осознал первый опыт общения. Получается замкнутый круг, петля, в которую аутист сам себя затягивает.

Вот ведь что получается: аутист — это совершенно нормальный человек, просто поведение его доведено до логического конца. Он абсолютно непреклонен перед обстоятельствами окружающего мира и, совсем, как в песне, не «прогибается» под него, а требует, чтобы мир «прогнулся». И, естественно, ничего, кроме страданий, от такого поведения не получает. То есть в общем случае аутизм можно считать крайним проявлением грешной человеческой натуры, потому, что любой человек так или иначе пытается протестовать против несправедливого устройства мира и бороться за право на личное счастье, выраженное в приятных ощущениях.

В той или иной степени все мы перед Богом — аутисты. Мы создаём собственный мир, в котором можно не соблюдать заповеди, которые нам неприятны, и устанавливать свои собственные. Мы ищем Бога, чтобы высказать Ему претензии, но не желаем слушать то, что говорит Он. Мы находимся в почти постоянном поиске средств стимуляции, будь то алкоголь или адреналин. Мы методично разрушаем и планету, на которой живём, и отношения с людьми, которые нас окружают (такими же аутистами).

Я думаю, что человек, имеющий понятие об аутизме, без труда проведёт ещё много параллелей между проявлениями аутизма и проявлениями грешной человеческой натуры. И здесь нужно не только тревогу бить, но в первую очередь задуматься: почему их становится так много? Не потому ли, что в лице этих странных детей, вызывающих у кого-то жалость, у кого-то раздражение, а у кого-то и отвращение, Он хочет показать нам нас самих, как мы выглядим в Его глазах.

Аутисты — зеркало общества потребления. И проблема состоит не в том, что надо что-то делать с ними, а в том, что надо что-то делать со своим мироощущением, возвращать его в реальность, учиться слушать Бога. Не в них проблема, а в нас, потому что они уже ничего в своей жизни изменить не смогут, а у нас ещё есть шанс встать перед Богом на колени и признать свою полную несостоятельность.

Бог, многократно и многообразно говоривший издревле Отцам в Пророках, а последние две тысячи лет говорящий в Своём Сыне, сейчас начинает говорить нам в этих детях. Поймём ли?