В маленьком зале кинотеатра было довольно уютно. На небольших двухместных диванчиках расположились либо влюбленные парочки, либо родители с чадами. Фильм уже сошел с киноэкрана, и мне удалось попасть в единственный кинотеатр, где его еще показывали. Мне было комфортно и уютно, но кино, которое я посмотрел, заставило меня забыть про чувство комфорта.

Выйдя из кинозала, я долго не мог понять, что со мной происходит. Почему я не могу сформулировать то, что увидел, а вернее пережил во время кинопоказа. Уже давно я не испытывал такого культурного шока от просмотра фильма. Пожалуй, этого не происходило с того момента, когда я впервые посмотрел «Солярис» Андрей Тарковского. Но канадскому режиссеру Дэни Вильнёву удалось снять свой фильм «Прибытие» именно так, чтобы озадачить, вырвать зрителя из уютного положения «а-я-там-смотрю-не-трогайте-меня-я-ведь-зритель».

Фильм «Прибытие» Дэни Вильнёв снял по великолепной повести писателя-фантаста, мастера короткой прозы Теда Чана «История твоей жизни». И, говоря о фильме, невозможно обойти стороной литературный оригинал. Повесть я прочитал позже просмотра фильма, и очень этому рад хотя бы потому, что мое восприятие от чтения нисколько не пострадало от визуала экранизации.

Я всегда считал, что глупо сравнивать литературный оригинал и экранизацию по одной простой причине: кино – это всегда новое произведение, даже если оно пытается сохранить атмосферу и дух прозы. И поэтому в итоге мы имеем счастливую возможность читать великолепную повесть и смотреть выдающееся кино, воспринимая их отдельно друг от друга.

Хочется сказать сразу, что фильм «Прибытие» - это умное, многослойное и талантливое кино, относящееся к жанру научно фантастики лишь формально, не смотря на все жанровые признаки: прекрасные визуальные эффекты, научную составляющую, космических пришельцев и фантастический антураж. По сути фильм не о пришельцах, а о нас с вами, о всем человеческом, что есть в нас. Кстати, кроме всего прочего, фильм разрушил одну мою личную антипатию. После сеанса я вышел с убеждением, что американскому актеру Джереми Реннеру, которого я, скажу вам по секрету, терпеть не мог до этого фильма, нужно завязывать с ролями брутальных супергероев и играть интеллектуалов, его герой меня по-настоящему покорил.

Так о чем же все-таки фильм? Казалось бы, что может быть скучнее контакта с внеземными цивилизациями, а уж тем более вторжения оных на Землю, на киноэкране. Взять хотя бы «Притяжение» Бондарчука. Если режиссер берется за фильм о вожделенном контакте с инопланетянами, то есть опасность попасть с ловушку избитых штампов и уже наработанного до него материала. Что можно сказать нового после «Контакта» Земекиса или «Космической одиссеи 2001» Кубрика? Наверное, просто нужно перевернуть идею контакта с ног на голову.

По сюжету фильма, над разными точками планеты зависли двенадцать огромных инопланетных кораблей. Пытаясь понять причины и цели их появления, спецслужбы США связываются со специалистами, привлекая в их числе лингвиста Луизу Бэнкс (Эми Адамс) и физика Иэна Доннели (Джереми Реннер). Луиза же постоянно обращается к своей дочери, погибшей от редкой болезни в юном возрасте, и это пронизывает весь сюжет фильма.

Луиза и Йэн с большой группой помощников работают на объекте в штате Монтана, однако имеют постоянную связь с аналогичными группами в одиннадцати других местах и обмениваются с ними сведениями. Каждые 18 часов вход в инопланетные «ракушки» открывается, и группа специалистов проникает внутрь кораблей. Корабли обитаемы, и инопланетяне пытаются вступить в контакт с землянами через своеобразную прозрачную стену. Инопланетяне напоминают земных головоногих, имея тело с радиальной симметрией и семью щупальцами, именно поэтому Йен и называет их гептаподами (семиногами). Йен же дает двум пришельцам имена Страшила и Дровосек, земляне начинают исследования структуры их языка.

Вот тут нужно сделать необходимые объяснения. Весь сюжет фильма сосредоточен на том самом контакте – то есть поиска языка общения с пришельцами. Именно язык является и главной сюжетообразующей темой повести Чана. В повести инопланетяне установили в нескольких местах на Земле «зеркала», сквозь которые устраивались сеансы связи. На каждом сеансе присутствовали по два инопланетянина и два землянина. Земляне поставили своей задачей освоить язык инопланетян и узнать об их научных и технических достижениях, в связи с этим к одному из «зеркал» в качестве специалиста по лингвистике была приглашена Луиза, в качестве ее напарника выступал физик Гэри. Со временем, пользуясь методами полевой лингвистики, Луиза смогла разобраться в устном языке пришельцев и выступать в роли переводчика.

Однако в большей степени ее заинтересовал письменный вариант их языка, который представлял собой совершенно автономную систему, не отражающую устный вариант и близкий к семографическому письму, как его называет сама Луиза. Этот вид письма не имел аналогов в земных языках, при помощи него смысл передавался сочетаниями изображений для отдельных понятий, которые сплетались в огромный узор. Оттенки смысла выражались поворотом фигур, наклоном или толщиной отдельных линий. Если устная речь гептаподов была линейна, то письмо не отражало порядок следования слов в предложении, а включало в себя все понятия, которые содержались в высказывании.

По предположению Луизы, особенности письма гептаподов были связаны и с устройством их тел (они обладали радиальной симметрией), а также отражали их картину мира. Математики и физики долго пытались нащупать основание для научного диалога, пока не поняли, что пришельцам наиболее близок принцип Ферма. Этот принцип Пьер Ферма сформулировал в 1662 году. В геометрической оптике — это постулат, предписывающий лучу света двигаться из начальной точки в конечную точку по пути, минимизирующему время движения. Если сильно упрощать, то это принцип вариативности, который активно применяется в физике, особенно в квантовой физике. Гэри так его объясняет Луизе: «Почти любой физический закон можно переформулировать как вариационный принцип. Они различаются только характеристикой, которая минимизируется или максимизируется. В оптике, где используется принцип Ферма, экстремальное значение принимает время. В механике — другая характеристика. В электромагнетизме что-то свое».

Благодаря этому Луиза понимает, что мышление пришельцев устроено принципиально иначе. Для них не существует свободы выбора и причинно-следственной связи, поскольку они воспринимают историю не как последовательность, а в целостности, как совокупность всех уже бывших и еще только предстоящих фактов. Иначе говоря, гептаподы знают, что должно произойти, и следуют этому знанию. Это переворачивает и мир Луизы, она обретает способность не просто видеть, а знать будущее.

Вот именно вокруг этой проблемы и построена вся проблематика повести Чана. Там нет разработки психологии героев, все строится вокруг языка как ключа к мировоззрению и познанию. Здесь Чан апеллирует к известной лингвистической теории, известной как гипотеза Сепира-Уорфа или гипотеза лингвистической относительности. Согласно этой гипотезе, структура языка влияет на мировосприятие и воззрения его носителей, а также на их процессы познания мира.

И вот тут стоит вернуться к фильму. Фильм идет дальше идей повести Чана. Режиссера не столько интересует эффект языка пришельцев, сколько то, как он влияет на человека и человечество в целом. И поэтому фигуры Луизы и Йена глубже, реалистичнее и интереснее, чем их аналоги в повести Чана.

На самом деле фильм ставит очень важный вопрос: существование свободы воли, свободы выбора не совместимо со знанием будущего. Но почему? Тут можно вспомнить ветхозаветных пророков, которым открывалось это будущее, предстоящие события. Это отнимало их свободу воли? В повести Чан ссылается на Книгу Веков, абстракцию, которая содержит в себе все события из прошлого, настоящего и будущего. И вот в этом отличается мировосприятие землян, которые время воспринимают линейно, как череду последовательных событий, и гептаподов, которые время воспринимают нелинейно, живут с этим знанием и при этом делают выбор следовать своему пути.

Однако и это не единственная важная идея фильма. В повести Чана вообще нет политики. А вот Вильнёв вводит ее (вполне логично, раз уж говориться о всеземном характере контакта) и обостряет саму идею контакта, ее возможность.

Уже много лет человечество грезит идеей контакта с внеземными цивилизациями. Но почему? Мы обостренно чувствуем свое одиночество во Вселенной. Мы чувствуем тот духовный вакуум, что, отказавшись от взаимосвязи и отношений с Творцом, боимся черноты космоса и чувствуем, что предоставлены сами себе и это нас так страшит? Что могут принести нам пришельцы? Ответы на наши нравственные вопросы? Спасение от нас самих?

Но даже не это самое главное. Мы так вожделеем контакта с мудрыми и далеко ушедшими в своем развитии пришельцами. Но как мы сможем понять их, если не научились договариваться друг с другом. Никакие знания, научный прогресс и понимание процессов мироздания не научили нас этому взаимопониманию. Более того, иногда кажется, что от древних народов нас отличает лишь совершенство оружия уничтожения друг друга.

Вильнёв предлагает особый дар пришельцев — их язык, который меняет восприятие человека времени. И мировой катаклизм предотвращается не политическими технологиями, а благодаря обычному человеческому контакту и способности к эмпатии. Мы понимаем, что в жизни все происходит сложнее. Но тут ведь режиссер скорее обращается к зрителям с вопросом: готовы ли мы понять друг друга уже сейчас, без всемогущих пришельцев и их дара? И, конечно, это не единственный вопрос, который ставит перед нами фильм.

В фильме Тарковского «Солярис» ученый Снаут мне кажется очень верно сформулировал эту проблему: «Мы не хотим завоевывать космос, мы просто хотим расширить Землю до его пределов… Человеку нужен человек». И я целиком и полностью согласен с этим утверждением. Человеку нужен человек.