На днях я прочитал статью православного священника. Он пишет об остром недовольстве, которое вызывает у некоторых своих прихожан, которых отказывается допускать к Причастию, узнав, что они имеют любовниц. Речь идет о немолодых и прекрасно устроенных в жизни людях, которые, к тому же, неплохо жертвуют на Церковь – что создает дополнительное искушение.

В комментариях мужчины пишут, что нельзя же подходить к этому вопросу так формально. У всех разные ситуации. Мы же все современные люди. Ситуация, однако, достаточно типовая и выглядит совершенно понятно. Люди живут в окружении культуры, которая исходит из того, что самое главное, важное и интересное в жизни – это секс. Мужчина за сорок обнаруживает, что ему уже не двадцать, а его организм выходит на траекторию постепенного снижения. Жена-ровесница все менее способна пробудить его угасающую страсть – и он ищет кого-то моложе и привлекательней, кто мог бы разбудить в нем пылкого юношу, которым он был 25-30 лет назад.

Если мужчина еще и хорошо обеспечен и привык ни в чем себе не отказывать, не отказывает и в этом. Он хочет быть и членом Церкви – и готов на нее жертвовать, но тут ему говорят, что к Причастию его не пустят, пока он не примет решения хранить верность жене. Он не понимает – его хотят лишить этой радости, и почему? Священники объясняют про то, что они не вольны отменять заповедь Божию – даже для щедрых жертвователей – но он все равно остается в горьком недоумении.

У этой проблемы несколько сторон, но хочется отметить две. Современная этика имеет огромный провал там, где речь заходит о сексе. Вообще говоря, нельзя предавать доверившихся тебе. Нельзя причинять страдания невинным людям. Но если речь идет о романтической влюбленности (или даже просто влечении) - это все становится можно. Нельзя «кинуть» делового партнера – это разрушит вашу репутацию, вас станут избегать. Но можно «кинуть» жену. К этому отнесутся с пониманием.

Почему? Возможно, потому, что утратив духовные интересы, люди остаются с сексуальностью как с чем-то абсолютным, что только и может сделать их счастливыми и сделать их жизнь стоящей того, чтобы жить. В их жизни просто нет более сильного стремления и более важного голоса, чем голос плоти. И это накладывается на глубокую безнадежность – мы стареем, мы уже видим ясные признаки того, что мы одряхлеем и умрем. Бедные мы, чем нам себя утешить?

И то, что человек ходит в Церковь, признает (в теории) истинность Благой Вести, но не может понять почему ему теперь нельзя изменять жене – признак того, что он не понял, в чем состоит наша вера. Если мы обратились к Богу, мы можем спокойно принять то, что мы стареем и умрем – потому, что впереди у нас бесконечная радость Царства Божия. Мы ничего не лишены и не обойдены ни в чем – Бог уготовал нам Царство, по сравнению с которым все утешения и радости этого мира есть бледная тень.

И, что очень важно - Бог верен. Он верен до того, что стал человеком и умер за нас на Кресте. Он хочет, чтобы и мы были верными тем, кто полагается на нас, и Он даст нам силы для этого, если мы захотим.