Каждый читатель открывает для себя литературу в свое время. К сожалению, школьная программа не помогает, а мешает восприятию классических произведений. Во многом это зависит от тех образов и штампов, которые навязываются в учебной литературе и оседают у нас памяти, вызывая неприятные ассоциации с тем или иным писателем. Особенно это касается русской классики, к которой, по крайней мере в бытность моего ученичества, справочная литература была особенно немилосердна. Вспомните только темы для школьных сочинений, все эти многочисленные «образы лишнего человека», «тема маленького человека в произведении имярека», «народность в произведении...». Ужас да и только.

Каково же бывает наше удивление, когда мы, преодолев первое сопротивление и боязнь обнаружить там все те же самые наскучившие штампы, открываем для себя не постаревшую за столетия великую литературу, наслаждаясь искрометным юмором, да и мало чем изменившуюся, не смотря на бурное технологическое развитие, действительность. Все те же дураки, дороги, взяточники.

Среди классиков русской литературы Николай Семенович Лесков стоит особняком. Долгое время я не мог себя заставить взять руки его собрание сочинений, с содроганием вспоминая, как нас мучили анализами «Левши» и «Леди Макбет Мценского уезда». Но на этот раз мне повезло. Я совершенно спонтанно открыл его «Запечатленный ангел» и потерял счет времени, пока не дочитал до конца.

Н.С. Лесков родился 4 февраля 1831 года в селе Горохово Орловской губернии. Его дед был священнослужителем в селе Лески Карачевского уезда, от названия которого и произошла фамилия писателя. Внук священника, Лесков всегда подчеркивал свое родство с сословием, изображение которого считал своей «специальностью» в литературе. Дед писателя был умен и обладал крутым нравом. Своего сына, отца писателя Семена Дмитриевича Лескова, который окончил семинарию, он выгнал из дома за отказ идти в священники. И хотя отец так и «не пошел в попы», сбежав в Орел, имея в кармане 40 копеек меди, семинарское воспитание определило его духовную жизнь. Семен Дмитриевич был человеком умным и одаренным, работал заседателем Орловской уголовной палаты, «превосходным следователем», получив потомственное дворянство. Учительствуя в дворянских семьях, 40-летний Семен Дмитриевич женился на одной из своих учениц, 16-летней дворянке Марии Петровне Алферьевой (1813-1886). По словам Н.С. Лескова, его отец, «большой, замечательный умник и дремучий семинарист», отличался религиозностью, прекрасным умом, честностью и твердостью убеждений, из-за чего наживал себе очень много врагов.

Детские годы будущего писателя прошли в Орле, а в 1839 году, когда его отец вышел в отставку и купил хутор Панино в Кромском уезде, вся большая семья (из семерых детей Николай был старшим) уехала из Орла в свое крошечное имение в 40 десятин земли. Первоначальное образование Лесков получил в Горохово в доме Страховых, богатых родственников по материнской линии, куда он был отдан родителями из-за недостатка собственных средств для домашнего образования. В деревне Лесков сошелся с крестьянскими детьми. Близкое знакомство с крепостными крестьянами открыло ему своеобразие народного мировосприятия, столь непохожего на ценности людей из высших сословий. Детские впечатления и рассказы бабушки, Александры Васильевны Колобовой, об Орле и его жителях, об имении отца в Панино, отразились во многих произведениях Лескова.

В 1841 году Николай поступил в Орловскую гимназию, но учился не очень хорошо. В 1846 году он не выдержал переводных экзаменов и бросил гимназию, не закончив ее. Пять лет учебы в гимназии принесли будущему писателю мало пользы. Позже он с сожалением вспоминал о том, что учили там как попало. Нехватку учености пришлось восполнить богатством жизненных наблюдений, познаний и талантом писателя. А в 1847 году, когда будущему писателю исполнилось 16 лет, отец устроил его писцом в Орловской палате уголовного суда.

Служба в уголовном суде стала первым опытом знакомства и с бюрократической системой, и с неприглядными, а порой комичными сторонами русской действительности. Этот опыт позднее нашел отражение в произведениях «Погасшее дело», «Язвительный», «Леди Макбет Мценского уезда», «Загадочное происшествие». В те годы Лесков много читал, вращался в кругу орловской интеллигенции. Но внезапная смерть отца в 1848 году, страшные орловские пожары 1840-х годов, во время которых погибло все состояние семьи, изменили судьбу Лескова. Осенью 1849 года он по приглашению дяди по матери, профессора-медика Киевского университета С.П. Алферьева (1816-1884), переехал в Киев и к концу года устроился помощником столоначальника рекрутского стола ревизского отделения Киевской казенной палаты. В этом качестве Лесков часто посещал уезды, изучал народный быт, много занимался самообразованием.

В киевские годы (1849-1857) Лесков, работая в Казенной палате, посещает вольнослушателем университетские лекции по агрономии, анатомии, криминалистике, государственному праву, изучает польский язык, участвует в религиозно-философском студенческом кружке, общается с паломниками, сектантами, старообрядцами.

Государственная служба тяготила Лескова. Он не чувствовал себя свободным, не видел в своей деятельности реальной пользы для общества. В 1857 году он оставил казенную службу и поступил сначала в Русское общество пароходства и торговли, а затем агентом в частную коммерческую фирму «Шкотт и Вилькинс», глава которой - англичанин А.Я. Шкотт (ок.1800-1860/1861) - был мужем тетки Лескова и управляющим в имениях Нарышкина и графа Перовского. Три года (1857-1860) он провел в постоянных разъездах по делам фирмы. Эти годы странствий дали Лескову огромный запас наблюдений, образов, метких слов и оборотов, из которого он черпал в течение всей жизни. С 1860 года Лесков начал печататься в петербургских и киевских газетах как публицист. В 1860 году Лесков недолго был следователем в киевской полиции, однако его статьи в еженедельнике «Современная медицина», обличавщие коррупцию полицейских врачей, привели к конфликту с сослуживцами. В результате организованной провокации Лесков, проводивший служебное расследование, был обвинен во взяточничестве и вынужден был оставить службу.

В январе 1861 года Н.С. Лесков бросает коммерческую деятельность и переезжает в Санкт-Петербург. В это время он решает полностью посвятить себя литературному труду и публицистике. Нужно заметить, что этим двум направлениям в своей жизни Николай Семенович будет верен до самой смерти. Он быстро стал заметным публицистом, его статьи посвящены злободневным вопросам. Он сближается с кругами социалистов и революционеров, на его квартире живет посланец А.И. Герцена швейцарец А.И. Бенни (позднее ему был посвящен лесковский очерк «Загадочный человек» (1870), он же стал прототипом Райнера в романе «Некуда»).

В 1862 году Лесков напечатал первые художественные произведения - рассказы «Погасшее дело» (позже переработанный и названный «Засуха»), «Язвительный», «Разбойник» и «В тарантасе». В 1862 году Лесков становится постоянным сотрудником либеральной газеты «Северная пчела». Как публицист он выступал сторонником демократических преобразований, приверженцем постепенных перемен, критиковал революционные идеи литераторов журнала «Современник» Н.Г. Чернышевского и Г.З. Елисеева. Лесков с тревогой указывал, что присущее социалистам стремление к насильственным изменениям социального и политического строя России так же опасны, как и ограничение свободы правительством.

Летом 1862 года произошли знаменитые петербургские пожары, вызвавшие страшное возбуждение в народе. Пронеслись слухи, что виновники пожаров - антиправительственно настроенные студенты. В «Северной пчеле» вышла статья Лескова, которая вызвала оглушительный резонанс. В ней он категорически требовал, чтобы полиция или официально представила доказательства того, что поджигают студенты, или официально же опровергла нелепые слухи. Саму статью мало кто читал, но быстро распространилась молва, что Лесков связывает петербургские пожары с революционными стремлениями студентов. На его репутацию легло несмываемое клеймо политического провокатора, поддерживающего власть в борьбе против свободолюбия и свободомыслия. От автора заметки отвернулись знакомые, в обществе ему публично выказывали презрение. Эта незаслуженная обида произвела потрясающее впечатление на Лескова. Писатель порвал с революционно-демократическими кругами и круто повернул в другую сторону.

Собственно писательская биография Лескова начинается именно с 1863 года, когда он опубликовал свои первые повести («Житие одной бабы», «Овцебык») и начал публикацию в «Библиотеке для чтения» «антинигилистического» романа «Некуда», написанного под псевдонимом М. Стебницкий. Сатирически изображенному быту коммуны, организованной «нигилистами», противопоставлены скромный труд во благо людей и христианские семейные ценности, которые должны спасти Россию от гибельного пути общественных потрясений, куда увлекают ее юные демагоги. Большинство изображенных «нигилистов» имели узнаваемые прототипы (например, под именем главы коммуны Белоярцева выведен литератор В.А. Слепцов). Роман создал автору огромную, но далеко не лестную известность. И хотя в этом жестоком отношении к роману было много несправедливого, Лесков был заклеймен как «реакционер». Освободиться от этой репутации Лесков смог только в конце жизни.

В 1870 году Н. С. Лесков опубликовал роман «На ножах», в котором продолжил зло высмеивать нигилистов, представителей складывавшегося в те годы в России революционного движения, в представлении писателя сраставшегося с уголовщиной. Сам Лесков был недоволен романом, впоследствии называя его своим наихудшим произведением. После публикации этого романа в писателе словно что-то меняется. Он обращается к народным образам святых и праведников, ищет в своих произведениях ответы на самые острые духовные вопросы современности, обращается к теме русского богоискательства в среде староверов и инославных (тогда в его повестях и рассказах появляются яркие и запоминающиеся образы штундистов и реформатов).

Создание галереи ярких положительных персонажей было продолжено писателем в сборнике рассказов, вышедшем под общим названием «Праведники» («Фигура», «Человек на часах», «Несмертельный Голован» и др.) Как отмечали впоследствии критики, лесковских праведников объединяют «прямодушие, бесстрашие, обостренная совестливость, неспособность примириться со злом». Заранее отвечая критикам на обвинения в некоторой идеализированности своих персонажей, Лесков утверждал, что его рассказы о «праведниках» носят большей частью характер воспоминаний, где он старался придать повествованию фон исторической достоверности, вводя в сюжет описания реально существовавших людей.

Вообще наследие Лескова очень разнообразно. Знакомство с крупнейшими расколоведами (П.И.Мельников-Печерский, А.П.Щапов и др.), изучение архивных материалов и специальной литературы позволили писателю проявить себя как исследователя феномена русского богоискательства. Лесков обращается к таким сюжетам и темам в своих произведниях как праведничество, странничество, «старая сказка», «практическое христианство».

В чем сам Лесков видит исконную русскую духовность? В его произведениях довольно много критики «публичной, официальной» религиозности и пороков, которые он видит в рядах священства. И при этом он создает великолепные образы по-настоящему верующих людей. Таким героем стал городничий Рыжов из рассказа «Однодум», характер и поведение которого сформировала одна книга. «При таких условиях из него мог бы выйти поэт вроде Бёрнса или Кольцова, но у Рыжова была другая складка, не поэтическая, а философская. Почтовая сума до такой степени была нипочем его могучей спине, что он, кроме этой, всегда носил с собою другую сумку, в которой лежала толстая книга, имевшая на него неодолимое влияние. Книга эта была Библия». Рыжов знал наизусть писания многих пророков и особенно любил Исайю. Юноша решил быть честным и с Богом, и с людьми, и прожить жизнь в согласии с совестью. Благодаря своему трудолюбию и честности Рыжов становится квартальным и тут с его характером и сталкивается местный городничий. Порядок на базаре и во всем городе он навел довольно быстро. Слабых защищал, наглецов наказывал, а бездельников и бродяг определял на работу. И что было самым странным — не брал взяток, отвечая так: «Мзду брать Бог запрещает». Городничий же, не получая от нового квартального подношений, «возмутился духом и воздвиг на Рыжова едкое гонение». Так как он не мог найти неправды или изъяна в служебной деятельности Рыжова, то попросил протопопа разузнать, нет ли в Рыжове какого-нибудь духовного нерадения, греха и еретичества. «Протопоп выисповедал Рыжова и даже похвалился, что на все корки его пробрал, но не нашел в нем греха к смерти». Одно только нашел в Рыжове священник... Библии начитался. Да так начитался, что... «до самого Христа дошел». Вот и городничий да протопоп «пожалели и стали к Рыжову милостивее. На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и «до Христа дочитался», с того резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что юродивые, - они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся».

Произведения Лескова того времени становятся идейно близки с творчеством другого русского писателя Н.В. Гоголя. Но больше всего Лескова привлекают образы простых русских верующих, именно поэтому он с таким интересом изучает староверов и протестантов-штундистов. Именно в их приверженности библейским идеалам, стремлении к нравственной и духовной чистоте Лесков и видит идеал русской духовности. Образ Христа часто проявляется в самых разных произведениях Лескова. Даже в его раннем антинигилистическом романе «На ножах», который он потом не любил.

Вообще к протестантам-штундистам Лесков питает особую слабость и любовь. И это вполне объяснимо — писатель видел в их общинной жизни, коренной духовности, приверженности библейским идеалам особый стержень и исцеление социальных язв. Штундисты реализовывали в своей жизни то, что близко и самому Лескову — простое практическое христианство и верность Библии, ее учению. И это видно в разных его произведениях. Например, очень показателен рассказ «Некрещенный поп». Именно в образе штундистов в том числе Лесков и видит воплощение того идеала русского праведника, о котором он так часто писал.

Лесков подчеркивал: «Сила моего таланта в положительных типах. Я дал читателю положительные типы русских людей». Писатель искал в самой действительности «то небольшое число трех праведных», без которых «нет граду стояния». И люди эти «у нас не перевелись, да и не переведутся… Их только не замечают, а если присмотреться - они есть». Своих идеальных героев он называл «праведниками», так как они поступали, как и древние святые подвижники, живя по правде и руководствуясь новозаветными идеалами. Главное, что определяет их поведение в жизни, – служение живому делу. Ежедневно его герои совершают незаметный подвиг доброго участия и помощи ближнему. Смысл жизни лесковские праведники видят в деятельной нравственности: им просто необходимо творить добро, иначе они не чувствуют себя людьми.

Осложняются и отношения Лескова к официальной церкви, на что повлияла и его дружба с Л.Н. Толстым, с которым он сближается в 1880-х годах. Впрочем, сам писатель, любя Толстого, очень скептично относился к толстовству и толстовцам, считая все это маскарадом, а не духовностью.

В последние годы творчество Лескова носит очень яркий публицистический и сатирический оттенок. Ни одно крупное позднее произведение писателя (включая романы «Соколий перелет» и «Незаметный след») не было опубликовано полностью: отвергнутые цензурой главы вышли в свет уже после революции. Умер Николай Семенович Лесков 5 марта (по старому стилю— 21 февраля) 1895 года в Петербурге от очередного приступа астмы, мучившей его последние пять лет жизни. Похоронен Николай Лесков на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге.

В этом человеке совместилось несовместимое. Посредственный ученик, недоучка, досрочно покинувший стены Орловской гимназии, стал известным писателем с мировым именем. Всю жизнь Лесков был человеком неукротимого духа, находился в постоянном духовном поиске, именно поэтому его идеи и взгляды часто вызывали неприятие в самых разных кругах русской интеллигенции. Тридцать пять лет литературного подвижнического труда писателя подарили нам необыкновенные по силе произведения, в которых автор выступал в защиту чести, достоинства человека и постоянно отстаивал духовную свободу человека, его право на духовное самоопределение и верность своим идеалам, что до сих пор и привлекает нас в произведениях этого уникального русского «однодума».