Запрещающие заповеди (те, которые начинаются со слова «не») очевидно относятся к ситуациям, когда у нас появляется соблазн их нарушить. Когда мы должны руководствоваться принципом «если нельзя, но очень хочется — все равно нельзя». Это верно и в отношении заповеди «не лжесвидетельствуй».

Эта заповедь относится вовсе не к тем людям, которым я сочувствую — я, очевидно, и не собирался лжесвидетельствовать на тех, кого считаю своими. У меня нет ни малейшего соблазна оклеветать тех, кто мне нравится или кем я восхищаюсь. Заповедь ограждает плохих людей (во всяком случае, тех, кого я считаю плохими). Может быть, они действительно плохие люди. Может быть, они действительно повинны в преступлениях. Но я не должен обвинять их в преступлениях, которых они не совершали потому, что заповедь Божия это запрещает.

Я не должен распространять обвинения против других людей, которые не готов подтвердить под присягой. Исполнить заповедь может быть трудно — потому что инстинктивно нам хочется, чтобы люди, которых мы ненавидим, как следует заслуживали этой ненависти; чтобы они были не просто неправы — а были сущими диаволами во плоти. Это помогает нам острее переживать нашу правоту. Поэтому люди легко подхватывают все, что чернит их врагов — достоверно это или нет — и охотно распространяют такого рода сообщения и, естественно, не бегут извиняться, если выясняется, что сообщения эти — ложные.

Это все получается как-то само собой — все побежали, и я побежал. Если мы не прилагаем сознательных усилий к тому, чтобы избежать потока, поток нас уносит. Но нарушение заповеди не делается извинительным, если оно делается повсеместным.

Клайв Льюис писал задолго до появления интернета. Но его слова приобрели особенно значение именно сейчас, когда сообщения самого разного содержания распространяются практически мгновенно. Вот что он говорил: «Предположим, вы читаете в газете историю о гнусных и грязных жестокостях. На следующий день появляется сообщение, где говорится, что опубликованная вчера история, возможно, не совсем соответствует истине и все не так страшно. Почувствуете ли вы облегчение: „Слава Богу, они не такие негодяи, как я думал“. Или будете разочарованы и даже попытаетесь держаться первоначальной версии просто ради удовольствия думать, что те, о ком вы читали, – законченные мерзавцы? Если человек охвачен вторым чувством, тогда, боюсь, он вступил на путь, который – пройди он его до конца – заведет его в сети дьявола. В самом деле, ведь он хочет, чтобы черное было еще чернее».

Льюис вовсе не говорит, что люди, о которых вы думали так плохо — славные ребята. Просто «они не такие негодяи, как я думал». Из того, что некоторые из возводимых на них обвинений оказались ложными, не следует, что они в целом прекрасные люди или их дело правое. Но заповедь ограждает не прекрасных людей — на которых я и так не стану возводить напраслины — а именно людей, которые мне сильно не нравятся. Именно в их отношении я должен опасаться, чтобы не возвести на них ложного свидетельства. Это трудно, но заповедь есть заповедь.