Современного читателя часто затрудняет библейское обетование суда. Бог будет судить всех людей, и они окажутся разделены на спасенных и осужденных. Но если Бог есть любовь — как он может кого-то осудить? В нашем опыте «любовь» и «осуждение» -это антонимы.

Осуждают ненавистных преступников, которые заслуживают, чтобы их годами гноили в тюрьме. Эти люди не любимы — и уж точно не любимы их судьями. Что же, здесь нас подводит язык — мы называем «любовью» и «судом» не совсем то, что Библия.

Как-то я читал детектив, где частный сыщик выслеживает опасного психопата и убийцу. Он обнаруживает, что у психопата есть девушка — и пытается предупредить ее. Мол, это убийца, он уже убил по крайней мере одну свою сожительницу, беги от него, пока не поздно. Но она не бежит. Хотя он обращается с ней очень грубо, она его любит.

Для нас слово «любовь» часто обозначает сильную эмоциональную потребность, которая часто побуждает человека к опрометчивым и разрушительным поступкам. Например, девушка, особенно выросшая на социальном дне, тянется к опасному злодею, который выглядит сильным, решительным и способным обеспечить защиту. Или любящие родители потакают испорченному сыну — беда особенно большая, если родители богаты.

Осуждение действительно несовместимо с такого рода любовью — напротив, избалованное чадо уверенно, что его избавят от всех неприятностей, в том числе с законом, если таковые возникнут. Но это — не любовь в библейском смысле.

Любовь действительно хочет, чтобы любимый был доволен и избавлен от горя и страданий. Но она хочет не только этого. Настоящему отцу важно, чтобы сын был хорошим, достойным человеком. Если предложить ему сделку — твой сын будет жить в полном довольстве и достатке, но при этом он будет негодяем — такое предложение будет отвергнуто с негодованием.

Страдание — зло, но не худшее из зол. Есть удовольствия, которых лучше не испытывать — злорадство, горделивое упоение своей способностью попирать других, радость ловкого злодея от своей безнаказанности. Настоящая любовь не пожелает никому таких радостей. Поэтому любовь к злому человеку может проявляться в том, что он будет этих радостей лишен, и, напротив, столкнется со страданием.

Как-то я читал книжку судебного психиатра о социопатах. Он упоминал случай, как родители выдали полиции сына-серийного убийцу. Это не значит, что они его не любят — любят, хотя он их совершенно измучил. Но они (обоснованно) полагают, что провести остаток жизни в тюрьме будет лучше для его потенциальных жертв и даже для него самого. Любящие родители хотели бы, раз их сын убийца, чтобы он хотя бы был убийцей троих человек, а не тридцати. Для него тюрьма будет благом. Это не акт ненависти — это проявление любви к самому злодею и его потенциальным жертвам. Грешнику лучше столкнуться с осуждением, чем упиваться безнаказанностью.

Так и любовь Бога к своему творению может проявляться (и проявится) в осуждении злых. Бог любит всех, но Его любовь по-разному проявляется к разным людям. Он благословляет добрых, прощает кающихся и осуждает нераскаянных злодеев. Это возвещение о суде Божием важно по многим причинам — в частности, с ним связан запрет на личную месть, так однозначно провозглашенный в Новом Завете.

Как говорит святой Апостол Павел: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим.12:19).

Отказ от мести не значит, что зло не заслуживает возмездия. Он означает, что возмездие — не наше дело. Наступит день Суда, когда добрые будут оправданы, а злые — осуждены. Но мы — не судьи. Мы — грешники, ищущие помилования.