В августе этого года мы отмечали печальную дату – 93 года со дня расстрела одного из самых загадочных и противоречивых поэтов Серебряного века Николая Степановича Гумилева. До сих пор его фигура вызывает множество споров. Помнится мне, как однажды я проходил собеседование в одно из «культурных» столичных изданий. Главный редактор решил проинспектировать мой культурный уровень и попросил назвать моих любимых поэтов, писателей и философов. Я робко стал называть Иннокентий Анненский, Николай Гумилев… «Помилуйте, друг мой! – воскликнул солидный главред. – Вы называете все какие-то не магистральные личности!» Я тогда, помнится, обиделся, а сейчас думаю, что магистрали-то часто, у каждого свои, вот и не пересеклись наши с ним магистрали, а пошли параллельными курсами.

Николай Гумилев, действительно, существует в пространстве русской культуры как загадочный объект, далекий от «магистралей», словно материализовавшийся средневековый менестрель, поющий о прекрасных дамах и экзотических странах. Только разница в том, что иные придумывали эти самые таинственные страны, а Гумилев описывал то, что он видел. Именно поэтому его поэзия настолько ясно и точно попадает в мелодику восточного мира.

Николай Степанович родился в 1886 году в Кронштадте в семье морского врача. Детство провел в Царском Селе, в гимназии учился в Петербурге и Тифлисе. Стихи писал с 12 лет, первое печатное выступление в 16 лет — стихотворение в газете «Тифлисский листок».

В 1903 году Гумилевы возвратились в Царское Село, и Гумилев вновь поступил в Царскосельскую гимназию (в VII класс). Учился он плохо и однажды даже был на грани отчисления, но директор гимназии И. Ф. Анненский настоял на том, чтобы оставить ученика на второй год: «Все это правда, но ведь он пишет стихи». Анненский стал для молодого поэта учителем на всю жизнь, ему он посвящал статьи, о нем восторженно говорил и писал. Весной 1906 года Николай Гумилев все-таки сдал выпускные экзамены и 30 мая получил аттестат зрелости за № 544, в котором значилась единственная пятерка по логике.

За год до окончания гимназии на средства родителей была издана первая книга его стихов «Путь конквистадоров». Этот сборник удостоил своей отдельной рецензией Брюсов, в те времена бывший одним из авторитетнейших поэтов. Мэтр же долгое время покровительствовал молодому поэту и относился к нему, в отличие от большинства своих учеников, добро, почти по-отечески. После окончания гимназии Гумилёв уехал учиться в Сорбонну.

С 1906 года Николай Гумилев жил в Париже: слушал лекции по французской литературе в Сорбонне, изучал живопись — и много путешествовал. Побывал в Италии и Франции. Находясь в Париже, издавал литературный журнал «Сириус» (в котором дебютировала Анна Ахматова), но вышло только 3 номера журнала. Посещал выставки, знакомился с французскими и русскими писателями, состоял в интенсивной переписке с Брюсовым, которому посылал свои стихи, статьи, рассказы.

Гумилев много путешествует. Он словно не может нигде найти себе покоя, постоянно пишет стихи, в которых отражается его опыт путешественника и пилигрима. В 1908 году Гумилев издал сборник «Романтические цветы». На деньги, полученные за сборник, а также на скопленные средства родителей, он отправляется во второе путешествие. Прибыл в Синоп, где 4 дня пришлось стоять на карантине, оттуда в Стамбул. После Турции Гумилев посетил Грецию, затем отправился в Египет, где и посетил Эзбикие. В Каире у путешественника неожиданно кончились деньги, и он вынужден был поехать обратно.

Хотя Африка еще с детства привлекала Гумилева, его вдохновляли подвиги русских офицеров-добровольцев в Абиссинии (позднее он даже повторит маршрут Александра Булатовича и частично маршруты Николая Леонтьева), решение отправиться туда пришло внезапно и 25 сентября он отправляется в Одессу, оттуда — в Джибути, затем в Абиссинию. Вторая экспедиция состоялась в 1913 году. Она была организована лучше и согласована с Академией наук. Сначала Гумилев хотел пересечь Данакильскую пустыню, изучить малоизвестные племена и попытаться их цивилизовать, но Академия отклонила этот маршрут как дорогостоящий, и поэт вынужден был предложить новый маршрут. Эту экспедицию он описывает в своих «Африканских дневниках». И, конечно, этот опыт отражается в стихах Гумилева, в его знаменитом африканском цикле.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав.
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Между экспедициями Гумилев много пишет и участвует в литературной жизни. 25 апреля 1910 года в Николаевской церкви села Никольская слободка Гумилев обвенчался с Анной Андреевной Горенко (Ахматовой). В 1911 году при активнейшем участии Гумилева был основан «Цех поэтов», в который, кроме Гумилева, входили Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут, Сергей Городецкий, Елизавета Кузьмина-Караваева (будущая «Мать Мария»), Зенкевич и др. В 1912 году Гумилев заявил о появлении нового художественного течения — акмеизма, в которое оказались включены члены «Цеха поэтов». Акмеизм провозглашал материальность, предметность тематики и образов, точность слова. Гумилев поступает на историко-филологический факультет Петербургского университета, где изучает старофранцузскую поэзию.

После начала Первой мировой войны в начале августа 1914 года Гумилев записался добровольцем в армию. Вместе с Николаем на войну (по призыву) ушел и его брат Дмитрий Гумилев, который был контужен в бою и умер в 1922 году. В 1915 году Николай Гумилев воевал на Западной Украине (Волынь). Здесь он прошел самые тяжкие военные испытания, получил 2-й знак отличия военного ордена (Георгиевского креста), которым очень гордился. Про смелость поэта сослуживцы слагают целые легенды, что из них правда, а что вымысел сейчас трудно сказать.

После революции Гумилев возвращается в Россию, не смотря на предупреждения своих друзей. Он никогда не скрывал своих убеждений и отношения к большевикам. На многочисленные вопросы, усмехаясь, говорил: «Я думаю, что большевики не опаснее львов!» В Советской России он по-прежнему ведет активную литературную жизнь – издает сборники своих стихов, входит во Всероссийский союз поэтов. В 1917 году он пишет стихотворение «Рыцарь счастья», в котором наиболее ярко отражается его отношение к жизни.

Как в этом мире дышится легко!
Скажите мне, кто жизнью недоволен,
Скажите, кто вздыхает глубоко,
Я каждого счастливым сделать волен….
А если всё-таки он не поймёт,
Мою прекрасную не примет веру
И будет жаловаться в свой черёд
На мировую скорбь, на боль — к барьеру!

С весны 1921 года Гумилев руководил студией «Звучащая раковина», где делился опытом и знаниями с молодыми поэтами, читал лекции о поэтике. Живя в Советской России, Гумилев не скрывал своих религиозных и политических взглядов — он открыто крестился на храмы, заявлял о своих воззрениях. Так, на одном из поэтических вечеров он на вопрос из зала — «каковы ваши политические убеждения?» ответил — «я убежденный монархист».

3 августа 1921 года Гумилев был арестован по подозрению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Несколько дней Михаил Лозинский и Николай Оцуп пытались выручить друга, но, несмотря на это, вскоре поэт был расстрелян. Говорят, что последние дни перед казнью Гумилев был совершенно спокоен, сочинял стихи и просил ему принести в камеру книги.

Таким был Николай Гумилев, рыцарь счастья, как он сам про себя говорил. Его творчество очень разнообразно, наполнено опытом его жизненных странствований и религиозных убеждений, особенно выделяются стихи на библейские сюжеты. В этом и уникальность его творчества, что он не просто пересказывал библейские истории, он их «переживал». Когда ты читаешь его «Блудного сына», то чувствуешь все переживания лирического героя, словно сам попадаешь в его душу, пропускаешь через себя безумие отречения, горечь страдания, глубину покаяния и радость возвращения к Отцу.

Ах, в рощах отца моего апельсины,
Как красное золото, полднем бездонным,
Их рвут, их бросают в большие корзины
Красивые девушки с пеньем влюбленным.
И с думой о сыне там бодрствует ночи
Старик величавый с седой бородою,
Он грустен… пойду и скажу ему: «Отче,
Я грешен пред Господом и пред тобою».

Когда я слышу декламации «христианских» стихов верующими на церковном собрании я всегда думаю об уместности, искренности и, главное, одаренности автора. Почему именно эти стихи меня не касаются? Кажутся мне до странности приторными, условными, словно меня пытаются убедить, используя рифму, что это очень правильно, что я верю в Бога, что надо верить в Бога. И в этот момент мне становится как-то не по себе. Мне кажется, что в Библии написано гораздо сильнее и ярче, чем слышимые мною зарифмованные строки библейских пересказов или гневных обличителей грешников.

Долгое время я думал, что по-настоящему сильно о церкви вообще нельзя написать, потому что когда ты облекаешь в слова то, что творится у тебя в сердце, теряется что-то очень важное. И мне было проще объяснить это словами проповеди, но никак не литературного творчества. Именно в этот период я прочитал прекрасное стихотворение Николая Гумилева «Евангелическая церковь», которое он написал в 1919 году. И он, «пришелец» в протестантской церкви, сказал именно то, что я всегда и чувствовал. Он не просто описал само богослужение, но передал его дух, настоящее духовное его содержание.

Я дверь толкнул. Мне ясно было,
Здесь не откажут пришлецу,
Так может мертвый лечь в могилу,
Так может сын войти к отцу.
Дрожал вверху под самым сводом
Неясный остов корабля,
Который плыл по бурным водам
С надежным кормчим у руля.
А снизу шум взносился многий,
То пела за скамьей скамья,
И был пред ними некто строгий,
Читавший книгу Бытия.
И в тот же самый миг безмерность
Мне в грудь плеснула, как волна,
И понял я, что достоверность
Теперь навек обретена.

С тех пор я знаю, что писать о вере, своем религиозном опыте нужно лишь тогда, когда ты не можешь этого не делать. Если ты можешь не писать об этом, то лучше не пиши, но если пишешь, то в каждой строчке должно биться твое сердце. И еще одно важное условие литературного творчества – ты должен быть честен, до конца, перед собой, читателем и Богом. Каждое слово должно резонировать с твоим личным опытом, внутренним ощущением правды. Не нужно убеждать, нужно быть честным. Честность покоряет и убеждает, она позволяет нам увидеть важность того, что мы чувствуем и поделиться этим с другими.