Моё детство прошло под звёздами. Зимой темнеет рано. В семь часов, когда сделаны все уроки, выбегаешь на улицу, отходишь подальше от фонаря, в темноту, ложишься на снег и смотришь в небо. И если долго-долго смотреть, появляется ощущение, что ты пилот космического корабля, летящего вглубь Млечного Пути. Собственно, а что есть земля, как не маленький космический кораблик? И почему бы десятилетнему пацану не побыть за штурвалом, пока взрослые заняты всякой ерундой: войнами со стихией, с урожаем, друг с дружкой? Мне нравилось управлять землёй, летящей в космос. Иногда я даже думал, что знаю курс. А может, и в самом деле знал...

Потом наступает апрель. Совершенно космический месяц, ни в какой другой никуда летать просто нельзя, не получится. Потому что в апреле всё, что было заморожено зимой, скидывает с себя ледяную и снежную одежду, срывается с мест и летит. Птицы, прошлогодние листья, облака. Ветер в апреле пахнет чем-то далёким, необычным. Тиной из марсианских каналов. И сам пейзаж за окном из привычного-статичного-белого-зимнего-земного становится зыбким от туманов, переменчивым, незнакомым, инопланетным. Ночью ледяной звездчатый Плутон, окраина Вселенной. Утром — тяжёлый туманный Юпитер. Днём пыльный солнечный Марс. Вечером серо-красная дождливая Венера.

Пока не установится летняя земная статика, зелёная, чувствуешь себя путешественником-пионером. За зиму от родной планеты отвыкаешь, и теперь с удовольствием и азартом первооткрывателя лазишь по оврагам и кустам вдоль реки, знакомишься с ней, обживаешь. В качестве скафандра — резиновые сапоги.

Это в сорок лет нет ничего нового под луной, а в десять каждый из нас первопроходец, пришелец, вооружённый огромным запасом школьных знаний по астрономии и биологии, и знакомый с языком открываемого мира по фильмам и музыкальному радио.

И что делать нам с этим миром? Попробовать понять его, изучить это великолепие, подружиться с ним? Или завоевать, как отличную сырьевую площадку и источник дешёвой рабочей силы? Каждый из нас, пришельцев, избирает свой путь. Но все мы остаёмся здесь. Большинство как завоеватели. Обычные оккупанты, укоренившиеся на занятой территории, ассимилированные, разрабатывающие свой участок и ревниво относящиеся к следующему поколению пришельцев — своим детям. Лишь немногие помнят о том, что и наша родина далеко отсюда. Их считают чудиками и лузерами, но при благоприятном стечении обстоятельств они становятся учёными или фантастами. И совсем уж мизерное количество верит в то, что вернётся на прекрасную забытую родину. Это христиане.

Может быть поэтому люди всю жизнь так стремились к звёздам, что чувствовали неземную природу человеческой души?

В шестидесятые годы, когда планы покорения космоса шли рука об руку с планами избавления человечества от христианства, была в ходу поговорка: «Наши в космос летали, Бога там не видели.»

Правда, слышал я и такую историю, может быть выдуманную: когда наш главный атеист Никита Сергеевич Хрущёв спросил у первого космонавта Гагарина: «Ну что, ты в космос слетал, Бога там видел?», тот якобы ответил: «Видел!» По другим данным этот вопрос был задан другому космонавту, не менее героическому, совершившему первый выход в открытый космос в скафандре, Алексею Леонову. А Леонов-то, как человек верующий, плюс к тому художник, точно видел. Христианин везде Бога увидит. Впрочем, как и богоборец, иначе зачем (и с чем) бороться...

Тогда казалось, до звёзд рукой подать. Вот-вот поднатужимся и создадим фотонный двигатель, найдём способ прошивать насквозь время, чтобы долетать до края Вселенной и обратно запросто за обычный земной год, отыщем поблизости иной разум и научим его теориям эволюции и прибавочной стоимости. Мы ведь такие умные и умелые, мирным атомом атолл в Тихом Океане и два города в Японии запросто уничтожили (а сколько всего в России — Бог ведает). Конечно, они почтут за честь у нас учиться, и может быть даже (вследствие чуть иного химического состава атмосферы, видимо) у них получится то, что как-то не получается у нас: утихнут войны, исчезнут голод и болезни, и каждый гражданин самореализуется в творчестве.

Эх, нам бы только выйти в этот космос, да найти этих инопланетян...

Да, атеист Артур Кларк всерьёз верил, что в двухтысячном году будут возможны космические одиссеи. Но эти планы пришлось отложить отнюдь не потому что священники, тормозящие прогресс, к 1980му не вымерли. А потому что Господь дал нам в управление землю, и улетать с неё, не научившись этому управлению, некрасиво. Земля будет ревновать и подкидывать проблемы. Топливные кризисы, сексуальные и индустриальные революции, финансовые пирамиды, эпидемии, транспортный и информационный коллапс. Не успели мы улететь, не успели никого завоевать. И не успеем уже.

Если очень захотеть, можно в космос полететь — это да. Это даже круче, чем гору передвинуть и в море ввергнуть. И мы совершенно справедливо восхищаемся подвигами этих людей. Границы человеческих возможностей расширяются день ото дня. Иной раз не успеваем придумать им достойное приложение.

Но что из того? Не известно ли от сотворения мира, что созданы мы по побразу и подобию Творца, а значит, способность творить и изменять мир Им Самим в нас вложена? И наше могущество — тень Его могущества, ничего удивительного, что у бесконечного могущества такая большая тень. И не факт ли, что мы реальные пришельцы на этой земле, хотя бы потому что нам приходится учиться жизни гораздо дольше, чем тем животным, родство с которыми мы всё пытаемся найти? Да не потому нам сложнее, что наша жизнь сложнее, а потому что мы, в отличие от них, учимся земному с нуля, как чуждому. А может быть, параллельно этой учёбе забываем небесное, а забыть, как известно, куда труднее. Да, мы, знающие обратную сторону луны, как свои пять пальцев, пяти пальцев собственной памяти не знаем...

Так что мы докажем Богу? Куда убежим от Него? Для этого надо от самих себя убежать. Но и на Марсе мы увидим лица марсиан только в отражении от воды марсианских каналов — я верю Брэдбери и его «Хроникам». Мы везде увидим себя.

Может быть поэтому в космос сейчас никто не хочет. Романтика солнечного ветра — это пустое, детское. Жизнь сейчас и здесь, на земле 21 века, обгоняет солнечные ветра, циклоны фондовых бирж бурлят сильнее протуберанцев. Романтик нынешнего дня прагматичен, ему нужно слишком много успеть, чтобы воплотить мечту. Так много, что даже мечтать некогда. А в космосе — ты будешь три года лететь до Марса и столько же обратно. За это время твои одноклассники станут богатыми и успешными людьми, и жена твоя устанет тебя ждать и уйдёт. Да и тебе самому не сойти бы с ума от внезапно огромного ничем не занятого времени. И кто даст гарантию, что через пять-шесть лет ты вернёшься в тот самый мир, из которого улетал? Нет, если тебе дороги рассудок и жизнь, держись подальше от героических безумств, зарывайся поглубже в землю-матушку, пока армия новых пришельцев тебя туда не зарыла в качестве удобрения...

И мы завидуем собственным дедам. Да, они жили скудно и страшно, но у них было время на мечту и на веру. И проклинаем их, потому что наша жизнь — воплощение их мечты. Эх, деды, о чём вы мечтали? О могуществе? О лёгкой жизни? О здоровье? О достатке?

Зачем вы рвались в космос? Затем ли, чтоб Бога увидеть? Ах, если б Он вам хоть немного был нужен, вы б Его искали рядом с собой и растили в себе.

Сейчас я живу в городе, и вместо звёзд вижу окна многоэтажных домов. Это тоже далёкие неизведанные миры, до каждого из которых дальше, чем до реальной звезды. Чем теснее люди скучиваются, тем дальше разлетаются их души, уже не в реальном космосе, а в виртуальном. Оказалось, в мире есть много альтернатив космосу. Вот, интернет, например...

Но я до сих пор помню это ощущение зимнего полёта вглубь Вселенной и надежду, что вот там обрету ответы на все вопросы, найду себе применение, узнаю цену своей жизни. И не умру, пока не побываю на каждой звезде. А это — целая вечность.