Прежде всего, важно пояснить, что я буду подразумевать под понятиями, которые вынесены в название доклада и конференции в целом. С Церковью - довольно просто. Учитывая деноминационную принадлежность большинства участников, речь идёт о протестантских российских церквях. Вполне возможно, что есть много общего и с другими направлениями христианства, но в основном речь идёт о т.н. евангеликах и протестантах.

С тем, что понимать под интеллигенцией - не так всё просто. Уж больно это сложный и неоднозначный термин. Тем более, что это нерусское слово стало очень русским, которое сложно перевести на другой язык. Если с тем, что мы понимаем под интеллектуалом всё более-менее понятно, то интеллигент - это чисто русское понятие, которое крайне трудно истолковать. Для кого-то это люди, занимающиеся определёнными видами деятельности - учителя, врачи, преподаватели, учёные и т.д. Для кого-то это, скорее внешний облик - некий, как выражается молодёжь, "ботаник", но уже не юноша, немного нелепый, неуклюжий, в очках и с замызганным портфелем. Со словом "интеллигенция" часто соседствуют такие слова, как "творческая", "техническая" или даже "гнилая" или "вшивая".

Разумеется есть и более-менее понятные определения, которые даются в толковых словарях. Например: "Люди умственного труда, обладающие образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры". Это определение вполне удачное, но невольно возникает вопрос - какой труд считать умственным и как быть, если интеллигент сменил работу и по каким-то причинам, уволился из Академии наук и стал работать, скажем, водителем или заводчиком породистых кошек? Конечно, есть разные исключения, но всё-таки в большинстве случаев под интеллигенцией мы понимаем именно людей определённых видов деятельности, получивших соответствующее образование. Сложность в том, что, кроме первых - формальных и легко определяемых признаков интеллигенции, таких, как образование и род занятий, которые являются как бы необходимыми, но совсем не достаточными характеристиками, есть и другие, которые совсем трудно описать. Скажем, часто про человека, вполне вписывающегося по формальным признакам к категории "интеллигенция" можно услышать, что он "поступил неинтеллигентно". То есть, помимо каких-то ясных и понятных признаков, есть и другие - не менее понятные, но гораздо сложнее описываемые. Например, интеллигент вроде бы не должен совершать непорядочных поступков, но проблема в том, что и такие категории, как "порядочность" и "непорядочность" также трудно поддаются точному и исчерпывающему определению.

В контексте моего доклада буду ориентироваться на то определение, которое привёл ранее: "люди умственного труда, обладающие образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры", но с добавлением того, что эти люди ведут себя по отношению к другим, соответственно своему уровню образования и культуры.

Теперь о самоидентификации, то есть причислению себя к группе. Если с принадлежностью к церкви и вероисповеданию - всё понятно. Верующий, прихожанин, член церкви (названия могут быть разные в зависимости от деноминации), как правило, без проблем может сказать, что является частью Церкви. Он легко может произнести слова: "как христианин, я считаю, что..." или "моя позиция, как протестанта состоит в..." С самоидентификацией человека в плане принадлежности к интеллигенции сложнее. Во-первых это куда более неформальная категория, а во-вторых, учитывая что, под "интеллигенцией", понимается не только род занятий, но и нечто большее, причисление самого себя к этой категории выглядит несколько нелепо. Слова: "как интеллигент, я вам сейчас скажу..." звучат почти комически. Это примерно то же самое, что заявить: "как мудрец, я замечу..." или "как представитель людей скромных, я провозглашу..." То есть интеллигенту легче причислить к "интеллигентам" другого, чем себя. Относительно же нашей собственной интеллигентности лучше пусть судят другие.

Итак, есть ли взаимные опасения у церкви и интеллигенции? Думаю, что есть и обозначу некоторые из них. По четыре с каждой стороны.

Начну с церкви. Что пугает церковь? Почему при всех сложностях работы с наркоманами, алкоголиками, бомжами, людьми в местах заключения эти (далеко не менее важные) направления служения часто не вызывают такого опасения, как общение, диалог с той категорией, которую мы называем интеллигенцией?

1. Пугает "непохожесть", "ненашесть". По понятным причинам тех, кого всё-таки принято называть интеллигенцией не было в евангельских церквях до относительно недавнего времени. Этому есть две основные причины. Во-первых, для верующих до перестройки было крайне затруднительно получение образования. Во-вторых, сами верующие более старшего поколения во многом привыкли к такому положению вещей. Всё внешнее воспринималось тогда по привычке, как враждебное. Будь то образование в светских учебных заведениях, светская литература, искусство, кино и т.д.

Любой замкнутый коллектив, тем более находящийся в недружелюбном окружении, как правило не очень расположен к каким-либо переменам. Приток интеллигенции (наиболее активный в годы Перестройки) настораживал некоторых именно из-за понимания, что эта непохожесть может повлечь за собой и некоторые перемены.

2. Неготовность к вопросам. Церковь живёт по определённым правилам, часть из которых можно назвать "неписанными законами". Речь не о доктринах или каких-то теологических вопросах, а о вопросах, которые, скорее, можно отнести к традиции. Это могло и может касаться манеры одеваться, говорить, различных правил и постановлений, которые для тех, кто был все эти годы в церкви, представлялись естественными и не вызывающими особых вопросов. Свежему взгляду многое вовсе не так очевидно и, учитывая, что интеллигенция любит задавать вопросы, нетрудно догадаться, что это иногда может настораживать. Вопросы могут быть неудобными, непривычными, т.к. пока эти люди не пришли - вроде бы они и не возникали.

Интеллигенция, таким образом, подспудно ассоциируется с теми, кто задаёт много вопросов. Интеллигент - человек думающий, размышляющий, сомневающийся, рефлексирующий. Ему часто свойственно т.н. самокопание, в результате которого появляется много неожиданных вопросов. Служитель церкви осознаёт, что и вопросы изменились, и находить ответы, удовлетворяющие эту категорию людей (или, как раньше говорили прослойку) стало гораздо сложнее. А интеллигенция так уж устроена, что вопросы привлекают её, заставляют думать и пытаться не обходить их, а искать ответы.

3. Неготовность к дискуссии. В отличие от предыдущего пункта, речь не об ответах на вопросы, а именно о дискуссии, когда присутствует несколько точек зрений. Интеллигенция традиционно (и не только в области религии) любит поспорить, подискутировать. Для интеллигенции это нормально и естественно. Именно в ходе подобных дискуссий, споров (которые, разумеется, должны проходить в корректной форме) часто и рождаются новые идеи или даже открытия. Далеко не все служители готовы к дискуссии. Во-первых, это непривычно, а во-вторых есть подозрения, что их аргументация может оказаться более слабой.

4. Опасения за авторитет служителей. Например, эти опасения могут касаться восприятия проповеди, которая, как известна, является центром богослужения в евангельских общинах. Сами служители, часто понимают, что манера изложения проповеди не всегда соответствует желаемому уровню. Да и с чисто богословскими вопросами бывает возникают "проколы". Рассуждать о тонкостях перевода того или иного стиха с греческого на русский не так то легко, когда знаешь, что в зале сидит человек, который хоть в богословии и не очень разбирается, но вот в греческой филологии точно знает немало.

Возможно, это правильнее назвать не "опасение за авторитет", а просто неуверенность в том, что после прихода в церковь новых людей, тех, кого мы называем интеллигенцией, словам служителя будут доверять также, как доверяли раньше.

Теперь об опасениях, которые есть у интеллигенции по отношению к церкви. Выделю также четыре из них.

1. Антиинтеллектуализм. Считается, что Церковь с подозрением относится к мысли, к сомнениям, к попытке в чём-то разобраться, проанализировать. Недавно прочитал в хорошей книге Владимира Познера "Прощание с иллюзиями" такие слова: "Я противник религии потому, что она заставляет нас отказаться от главного нашего человеческого качества, а именно - от любопытства, способности сомневаться и задавать вопросы. Религия требует одного: веры..." И далее: "Чем лучше развита способность сомневаться и формулировать вопросы, тем выше интеллект (вспомним Сократа, Эйнштейна, Дарвина, Гегеля, Маркса). В конечном счёте всё сводится к одному-единственному слову: почему? Если лишить человека этого слова, он превратится в животное". Кстати, вышеупомянутый Чарльз Дарвин однажды правильно заметил: "Невежество всегда обладает большей самоуверенностью, чем знание".

Не буду сейчас обсуждать сколько процентов в этих рассуждениях основано на стереотипах о церкви, а сколько взято из реальности, но, согласитесь, ход рассуждений не такой уж экзотический и слышать что-то подобное, пусть и не в такой красивой формулировке, наверное приходилось каждому.

2. "Антикультурность" церкви. Второе опасение тоже с приставкой "анти". Выросло оно не на пустом месте. Можно сколько угодно говорить о христианских корнях современной культуры, вспоминать великих композиторов, поэтов, писателей, художников, которые создавали свои шедевры для Церкви, но это едва ли можно в полной мере отнести к российским евангельским церквям. Тем более, что и сами они (или мы) часто подчёркиваем, что наши корни вовсе не в европейской реформации, а уходят в нашу родную почву, куда то к молоканам, духоборам, стригольникам и прочим небольшим религиозным группам. Российские протестанты часто ссылаются на творения известных церковных авторов, но в жизни всё немного иначе. Человек, привыкший слушать хорошую музыку, хорошие стихи, хорошую речь, приходит в церковь и сталкивается часто совсем с иным уровнем произведений. Наверное это правильно, когда церковь не препятствует человеку, считающему себя поэтом, прочитать публично свои произведения во время богослужения. Однако условный "интеллигент" часто после первого подобного прослушивания понимает, что, как человек воспитанный он, конечно, ничего не будет говорить об уровне этого стихотворения, но в следующий раз предпочтёт остаться дома и почитать хорошие (пусть даже христианские) стихи там.

3. Неготовность к дискуссии. Напомню, что, когда я говорил об опасениях церкви, относительно интеллигенции, то третьим пунктом упоминал то же самое. Получается, что это опасение взаимное. Что же здесь настораживает интеллигенцию? Настораживает то, что форма и правила дискуссии, к которым она привыкла, отличаются с тем, с чем иногда приходится сталкиваться в церковной среде.

Дискуссия не получается, т.к. оппоненты играют как бы по разным правилам. Понятно, что это бывает далеко не всюду и далеко не всегда, но иногда тот, кого мы называем интеллигентом даже не может понять, как вести дискуссию? Он вроде бы старается приводить какие-то аргументы, старается понять другую точку зрения, но в глазах оппонента и зачастую окружающих как будто оказывается в дураках. С его точки зрения как раз оппонент говорит полнейший вздор, приводит какие-то цитаты, употребляет наукообразные термины, значение которых, похоже даже не знает. Но подобная аргументация и стиль для окружающих более привычен, чем его.

В нашей литературе есть замечательные примеры таких демагогов. Это, прежде всего, Фома Опискин, прекрасно изображённый Фёдором Достоевским в произведении "Село Степанчиково и его обитатели". Обычный демагог и полуобразованный проходимец, но попробуйте с ним подискутировать на любую тему в присутствии тех, кто изо дня в день привык слушать его "мудрости" и воспринимает его не иначе, как мудреца-пророка. К сожалению, подобных "опискиных" хватает в церквях, которые с удовольствием готовы "срезать зарвавшегося интеллигента".

Второй пример из нашей литературы, кстати, так и называется "Срезал". Это отличный рассказ Василия Шукшина о неком деревенском мужике Глебе Капустине, который более всего любил принародно "срезать" не в меру зазнавшегося по его мнению интеллигента (в рассказе речь идёт о семейной паре, кандидаты наук, приехавшие в деревню из города). Он говорил полнейшую чепуху, ничего не понимаю в вопросах, о которых брался судить, но пока люди безуспешно пытались его понять, он перескакивал с темы на тему, сыпал бессмысленными терминами и в конце концов советовал опешившему гостю быть скромнее и "не задираться выше ватерлинии".

В глазах же окружающих гостей (односельчан Глеба) супруги выглядели жалкими и не знающими ничего людьми, которых мудрый Глеб "срезал".

Понятно, что После подобного "срезания" многие представители интеллигенции в следующий раз предпочтут либо не ввязываться в разговоры, а то и вовсе не идти туда, где, к сожалению, можно будет опять нарваться на подобную "дискуссию".

4. Дефицит общения. Все опасения, описанные раньше не способствуют притоку интеллигенции в церковь, а, следовательно, те представители интеллигенции, которые всё-таки воцерковляются, ощущают дефицит общения с людьми из той же социальной группы. Даже, если они преодолели те страхи, о которых говорилось выше, они не уверены, что это удастся сделать другим и, поэтому, не очень готовы приглашать в церковь своих друзей или коллег. Взаимные опасения церкви и интеллигенции по отношению друг ко другу очевидно не идут на пользу ни тем, ни другим. Во многом эти страхи оправданы, во многом - следствие сложившихся стереотипов. Для интеллигенции эти опасения - серьёзные препятствия на пути воцерковления, для церкви это потеря огромного потенциала. Интеллигенция это люди, которые производят идеи. Это только кажется, что у всех нас в голове полно разных идей, но на самом деле образованные люди, генерирующие свежие, интересные идеи всегда в дефиците, в том числе и в церкви. К счастью, такие люди были в церкви всегда, от самого её основания. Множество служителей Церкви можно по праву назвать настоящей церковной интеллигенцией. Тут можно привести множество примеров, начиная от апостола Павла. Это и Григорий Палама, и Жан Кальвин, и, уже ближе к нашим временам и нашим деноминациям - Василий Пашков.

Несмотря на взаимные опасения, Церковь и интеллигенция не смогут друг без друга. Без притока интеллигенции Церковь становится беднее и слабее. Верующие представители интеллигенции также не смогут обойтись без церкви, уйдя в "автономное плавание", т.к. христианство это всегда общение, община, церковь.

Осознание церковью и интеллигенцией своих страхов друг перед другом - первый шаг на пути их преодоления.