Правоохранительные органы Ставрополя проводят проверку по заявлению кандидата технических наук Анатолия Долженко, и судьи третейского суда, методолога по борьбе с организованной преступностью и коррупцией Евгения Труфанова.

Заявители добиваются признания Ветхого Завета экстремистской литературой и требуют запретить его тиражирование на территории России. Возможно, авторы инициативы просто опасаются, что «борьба с экстремизмом» используется в качестве предлога для подавления инакомыслия, и решили спровоцировать абсурдный процесс, чтобы поставить саму эту борьбу под вопрос. Возможно, они просто искали личной известности ими двигал печально известный атеистический фанатизм. Но сам вопрос, поднятый ими, интересен.

Некоторое время назад в США некие борцы за политкоррректность требовали изъять из школьных библиотек трилогию «Властелин колец» Джона Толкиена, уверяя, что это расистское и сексистское произведение — все положительные герои принадлежат к белой расе, а негодяи, напротив, узнаваемо «цветные», воспевается патриархальное общество и тому подобное. Тогда это не пошло дальше курьеза и вызвало, разве что, улыбки. Но если посмотреть на подобные казусы всерьез, то у них есть причина, которую обычно называют «культурным недоразумением».

Все мы воспринимаем других людей, другие культуры и другие эпохи с нашей собственной колокольни. Американец, впервые оказавшийся в России, или русский, впервые оказавшийся в Америке, часто кажется окружающим «глупым», «невоспитанным» или «некультурным» просто из-за незнания обычаев, которые местными жителями воспринимаются как что-то само собой разумеющееся.

При соприкосновении культур, еще сильнее отличающихся друг от друга, например, когда европеец оказывается в Японии, Китае или в Саудовской Аравии — возникающие недоразумения оказываются еще более серьезными. Неизбежные недоразумения возникают и при чтении текстов, сложившихся в совсем другой культуре. Это верно в отношении северных саг, ирландских скел, Гомера, и древних текстов вообще — неслучайно их академические издания наполовину состоят из сносок и пояснений. Это верно и в отношении Библии.

Нередко людям кажется, что Библия должна была упасть с неба в готовом виде, как какая-то «волшебная книга» из компьютерных игр или фантазийных фильмов. Между тем, это вовсе не так. Бог вступает в общение с человечеством, не сбрасывая на парашюте объемистые тексты, а открываясь определенным людям, вступая с ними в отношения Завета. Бог избирает (строго говоря создает) Себе народ, который Он долго и терпеливо учит истинам о Нем и о Его отношениях с миром. Бог готовит этот народ к величайшему событию человеческой истории — когда их среды народа Божие явится Дева, которая скажет «Да будет мне по слову Твоему» и станет Матерью Спасителя.

Бог входит в реальную человеческую историю и делает ее историей спасения. И Библия повествует нам об этой истории. Эта история разворачивается не в некоем идеальном небесном мире, а на нашей грешной земле. В ней участвуют не феи и эльфы, а живые люди, порой грязные и грубые. Люди, принадлежавшие к определенным эпохам и культурам, контекст которых нам сегодня часто совершенно непонятен.

Древний Израиль был окружен народами, считавшими в порядке вещей человеческие жертвоприношения или массовые пытки пленных. Сами израильтяне поддавались влиянию окружающих народов и были, по свидетельству пророков «народом жестоковыйным». Неудивительно, что многие страницы Библии могут вызвать шок у современного читателя.

Бог, однако, не искал способа угодить современному читателю — Бог искал (и ищет сейчас) возможности спасти людей. Для этого Он входил в общение с теми людьми, которые «были в наличии» и возлагал на них миссию возвещать людям Его слово. Эти люди часто были с нашей точки зрения страшными дикарями, но мы видим их так только потому, что находимся уже в конце процесса, который Бог начал в глубинах Ветхого Завета.

Чтобы понять, что Бог хочет сказать нам со страниц Писания, нужны некоторые усилия, проникновение в контекст, понимание обычаев и культуры того времени. Но самое главное — нужна добрая воля, желание понять. Текст, который люди не хотят понимать, останется непонятным, или будет понят фантастически превратно, о чем и свидетельствует данный случай.