Мне сказали: на Рождество ты пишешь истории, мрачноватые и печальные. Пожелали: попробуй найти что-то светлое, радостное. На это можно было бы заметить: как увидеть рассвет, если не будет ночи, как понять, что есть радость, если не испытаешь огорчения, - но не буду вдаваться в напрасные дискуссии. Есть ведь подходящая история, вполне себе радостная. Сейчас расскажу.

Как-то попалось мне на глаза выражение: «Одним Бог дает крылья, другим пинка. И оба летят». Я оживилась, в мыслях пронеслось: «Господи, от Тебя все, что угодно! Только бы летать». Не успела сие помыслить, как уже летела…

Полеты бывают разные. Мой полет во времени и пространстве назывался просто – ремонт. Новое жилье, переезд, ремонт. Скажете, скучная рутина, при чем здесь полеты? Осмелюсь возразить. Ремонт – это невероятно фантастическое, волшебное мероприятие, имеющее отношение к полетам во сне и наяву. Начинается оно с того, что ищешь людей, которые войдут, а может, ворвутся, а может, вломятся в твою жизнь с совершенно непредсказуемыми последствиями. Как повезет.

Мне посоветовали подходить к поиску этих людей со всей ответственностью, чтобы потом, как учил нас классик, не было мучительно больно. Я старалась подходить рационально, результат оказался сказочным. Чтобы понять, почему сказочный, придется заглянуть в прошлое, когда мы с мужем читали дочери на ночь сказки. Тогда в нашем государстве крепили дружбу между народами, поэтому сказки для детей были очень хорошие и разнообразные. Однако наша дочурка всего этого разнообразия почему-то не ценила и на вопрос, что тебе сегодня почитать, твердила одно: «Про Алюля, Булюля и Хиштаки Саританура». Не надоедало ей слушать историю о восточных беднягах. Если бы тогда, во времена социалистического реализма, мне сказали, что наступит пора, и эта сказка придет в мой город, в приобретенную мной, весьма запущенную квартиру, в мой ремонт, то я сочла бы это неудачной шуткой. Однако жизнь не стоит на месте, все меняется, так что ничему уже не удивляешься.

Поэтому я и не удивилась, когда первыми на мою заявку о ремонте живо откликнулись иностранные строители, назовем их условно Алюль, Булюль и Хиштаки Саританур. Они широко улыбались и твердо обещали превратить питерскую разруху в сказочную красоту, а денег за это спросили так мало, что любой на моем месте открыл бы им двери и отдал ключи. Так я и сделала, потому что Алюль – он был у них за старшего – разъяснил, если его братья, не будут отрываться от строительных работ, а будут есть, спать и жить прямо на объекте, то ремонт завершится в считанные дни.

Давайте начистоту, всем, не мне одной хочется верить в добрые сказки. Однако я не настолько наивна, чтобы «считанные дни» воспринимать буквально. Конечно, я понимала, сроки вырастут. Ну, в крайнем случае еще на какие-то считанные дни. Был месяц август. Дни полетели…

Дни наполнились будоражащими событиями. Меня ждали сюрпризы, которые никакое воображение не способно нарисовать. Всякий раз приближаясь к строительному объекту, я пыталась представить, что меня ждет. И всякий раз мое представление меркло перед действительностью. Об этом можно написать роман. Но не стану утомлять удивительными подробностями, остановлюсь лишь на некоторых ярких эпизодах.

Попадать в свою квартиру я могла, лишь набрав номер Булюля или постучав в дверь, так как ключи я отдала строителям, а первое, что они сделали, - срезали дверной звонок и домофон. Так они затаились в недрах моего жилья, изолировав себя от враждебного им мира. Однажды я долго звонила, стучала, за дверью было тихо. А когда мне открыли, то я увидела не Булюля и Хиштаки Саританура, с которыми кое-как научилась общаться, – они плохо говорили по-русски – а незнакомцев Бачу, Боза и Бобо, совсем не владеющих русским. Позже явился Алюль и объяснил, что смена команды произошла из-за отсутствия рабочих виз у Булюля и Хиштаки. Увидев, что новые работники неплохо устроились на моем диване, пользуются моим компьютерным креслом, посудой, одеялами и прочим, я спросила у Алюля, почему его люди берут без спроса мои вещи. Алюль развел руками:

- Я поругал их, но они не слушают. Что я могу сделать?

Что ж, подумала я, наверное, мои вещи им нужнее, чем мне. Вскоре я поняла, что Алюль занимается моим ремонтом постольку-поскольку, есть у него какие-то более важные дела, которые забирают у него немало времени. Звонок, он срывается с места и бежит. Куда? Кого-то из его соплеменников задержала полиция, нет документов, надо вызволять. Каких-то братьев надо встречать в аэропорту, а каких-то провожать, кому-то обеспечивать жилье и т. д.

Как только мы познакомились, Алюль счел своим долгом сообщить, что читает Коран, верит Всевышнему, строго соблюдает посты. Что ни разу в жизни он не держал в своих руках бутылки с алкоголем, то есть никогда не прикасался к мерзости.

Я сообщила, что я христианка.

- Бог один, - сказал Алюль.
- Да, - сказала я, - но представление о Нем и поклонение разное.
- Какой твой Бог? – поинтересовался Алюль.
- Он милосердный, всепрощающий, милующий нас. Бог есть любовь. Христос умер ради нас и нашего ради спасения.
Алюль улыбнулся, ничего не сказав в ответ.

…Я приходила на объект в разное время. Однажды был обед, команда сидела в разгромленной кухне за моим столом, изрезанным, шатающемся на подбитой ноге, покрытым строительной пылью, на нем красовалась моя сгоревшая кастрюля с остатками риса. Я давно уже смирилась с тем, что они пользовались моими вещами, мебелью и всем, что им было надобно. Перестала огорчаться видом обстановки, неуклонно приходившей в негодность. Я видела, эти ребята заточены не столько на созидание, сколько на разрушение. Что поделать, если они так устроены, но теперь меня волновал вопрос, почему они питаются одним рисом, а порой и этого у них нет. Алюль ответил: «У них никогда нет денег. Деньги, которые они зарабатывают, сразу отправляют на родину, а потом ждут, что я принесу им поесть».

- Вы приносите? – поинтересовалась я.
- Когда могу, - был ответ.

Я стала понемногу снабжать работников какой-то домашней едой.

- Подкармливаете? А зачем? – искренне удивился Алюль.
- Господь сказал, накорми голодного, - ответила я.

Алюль улыбнулся.

…Однажды вхожу и вижу на полу Бобо в корчах среди строительного мусора.

- Что с ним? – в ужасе спрашиваю я.

Бача и Боз пожимают плечами. Явился Алюль и объяснил, что у Бобо какое-то хроническое заболевание желудка, нужны лекарства. Сказал и убежал. Слава Богу, в кармане у Бобо нашлась бумажка с каракулями, названием необходимых препаратов. Но что толку. Ни один из его братьев не мог выйти на улицу, у них не было документов, они не говорили по-русски. Я полетела в аптеку за лекарствами. Принесла и увидела в глазах моих работников немое изумление. Ты – хозяйка, мы – твои рабы. Ты зачем так поступаешь? Ты, хозяйка, должна вести себя с нами по-другому. И хотя я знала, что по-русски они ни бельмес, все же сказала: «Мой Господь, Христос, учит оказывать помощь больным».

…Вхожу и вижу Алюля, сидящего на табурете, свесив голову. В глазах слезы.

- Что случилось?
- Умер мой тесть. Жена позвонила, ей не на что хоронить отца.
- Почему вы не отправили ей деньги? - поинтересовалась я. - Вчера по вашей просьбе я дала вам хороший аванс.
- Я раздал деньги рабочим, а теперь жена не может похоронить отца. Не могли бы дать еще аванс.

Я открыла кошелек, надо было, чтобы жена Алюля похоронила своего отца.

Раньше я только в газетах читала о происшествиях или по телеку видела бедствия, которые заставляют испытывать волнение всех, у кого есть сердце. Теперь волнующие события были от меня на расстоянии вытянутой руки. Приходил расстроенный до предела Алюль и сообщал, что на строительстве жилого комплекса произошло ЧП. Сорвался и упал с пятого этажа его соплеменник, отец многодетной семьи. Алюль доставал смартфон и показывал фото несчастного, его жены, детей. Требуется дорогущая операция, собирают деньги…

Я открывала кошелек.

Другая не менее душераздирающая история. Алюль в красках описывает, как в отдаленном поселке Ленобласти его соплеменник, молодой парень, заходит в горящий дом, спасает из пожара женщину с двумя детьми. Сам получает сильные ожоги, но мать и дети спасены и почти не пострадали. Парень в ожоговом отделении. Спасенная из огня ни разу не навестила в больнице своего спасителя, ни одной апельсинки не принесла. Парню нужны лекарства и уход, ведь он тут один-одинешенек.

Алюль смотрит на меня в ожидании. Я открываю кошелек. Он знает, что я это сделаю, но не понимает, что мною движет, не может удержаться от вопроса:

- Почему ты так поступаешь?
- Иисус учит. Скажи тому парню, что спасенная им русская женщина пожертвовала на его лечение.

Летели дни, их уже никто не считал. Летела и я куда-то. Наступил декабрь. Сменилась четвертая бригада, имена уже не запоминались. В преддверии Нового года один из новеньких, сносно говорящий по-русски, заявил: «Хозяйка, скоро праздник, надо бы рассчитаться». Здравствуйте, приехали! Объясняю требующему, что с его начальником, Алюлем, произведен полный расчет, более того, ему выдан огромный аванс, который не отработан. Требующий объявляет, что если завтра денег не будет, то они разобьют то немногое, что удалось соорудить.

Кошелек мой был пуст. Ремонт не состоялся и наполовину. Алюль на звонки не отвечал. Окольными путями удалось раздобыть еще один его рабочий телефон. Набрав номер, я спросила, что происходит, и намерен ли Алюль закончить мой ремонт.

- Такой возможности сейчас нет, - ответил он.
- Но вы ведь взяли аванс!
- Это не аванс, а оплата. Вы заплатили за сделанную работу. Я вам ничего не должен.

Подумалось, а ведь он прав, я сама отдала свои финансы в счет будущих работ и на пожертвования нуждающимся. Он не принуждал, я сама опустошила свой кошелек, пенять тут не на кого. Удар пришелся в самое сердце. Осознав произошедшее, я почувствовала, что лечу в какую-то бездну. На коленях и в слезах я стала жаловаться Иисусу: Господь, я хотела быть Твоей примерной ученицей. Ты сказал: «Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад». Я старалась поступать так, как Ты учил, и осталась ни с чем, меня обманули, кинули, ответили злом на мое доброе. Что теперь будет? Упадническое настроение усугубляли высказывания, которые, казалось, сами собой приходили отовсюду. Например, не делай добра не будешь виновата; доброта и открытость принимаются за слабость характера; никому не надо помогать, если не хочешь нажить себе врагов. Выходило так: чем больше помогаешь другим, принимаешь участие в их жизни, делишься с ними финансами и всем, что имеешь, тем чаще сталкиваешься с людьми, которые проявляют к тебе неуважение, обманывают, совершают подлости. Добро провоцирует зло?

Пожив какое-то время с такими мыслями, я стала чувствовать себя отвратительно и была на грани физического заболевания. Но милостивый Господь не дает испытания сверх наших сил. Он послал мне друга, который, глядя на мое состояние, стал спрашивать:

- Скажи, ты жалеешь, что накормила голодных? Что своими средствами помогла вылечиться больным и пострадавшим? Помогла похоронить умершего?

Конечно, ни об одном из этих поступков я не жалела. Представьте мир, где нет ни одного человека, отзывающегося на чужое страдание и горе. Если бы мы жили в таком мире, то жена Алюля так и не похоронила бы своего отца, лежал бы он до сих пор не похороненный. Юноша Бобо загнулся бы от своей хронической болячки. Обгоревший на пожаре, не оправился бы от ожогов. Им бы никто не помог, окружающие их люди тянули бы одеяло на себя, думали только о своем благополучии.

- Теперь скажи, - спросил друг, - ты от природы такая хорошая и добрая?
- Вовсе нет, - призналась я. – Знал бы ты меня в былые времена. У меня зимой снега было не допроситься. И попробовал бы кто-нибудь сказать: дай в долг и не требуй возврата. Плохо пришлось бы такому человеку. Те, кто огорчали меня разными пакостями, знали силу моего ответного удара. Я мстила всем, кто меня обижал. Да, такой я была. Злопамятной, неуживчивой, скупой, злобной…
- Скажи, ты сама пришла к мысли, что надо что-то менять в этой жизни?
- Нет, конечно, сама бы я никогда не додумалась снять с себя последнюю рубаху и отдать ее ограбившим меня негодяям, или, получив по лицу, подставить другую щеку. Для меня, как и для многих, это был абсурд.
- Ты ведь знаешь, Кто научил тебя смотреть на жизнь по-другому?
- Знаю, Иисус.
- А ты задумывалась, зачем Ему надо было рождаться на земле, проводить время с несовершенными людьми?
- Это все знают. Он родился и вочеловечился нас ради и нашего ради спасения.
- Всё так. Иисус совершил это. Обрати внимание, Он много проповедовал, но не только. Он говорил, как надо поступать, и показывал. Он знал, что людям необходимо не только слышать, но и видеть, как делается то, о чем Он говорил. Его слова настолько не укладывались в голове слушающих, что требовался наглядный пример. Он показывал. Он не только убеждал, что надо накормить голодного врага, но и Сам накормил пять тысяч голодных. Он не проходил мимо слепых, прокаженных, калек, Он показывал, как помогать больным, несчастным, обездоленным. Он давал, когда просили, и наставлял: просящему дай и от желающего у тебя взять не отвращайся. Он любил погрязших во грехах и показывал, как это – любить тех, кто желает тебе зла.

Я слушала друга, и привычные, много раз звучавшие при мне слова о ликующем празднике Рождества, о том, что свет и радость Иисус приносит людям, наполняли смыслом произошедшие со мной события. Я ощутила, как свет и радость Рождества Христова окутывают меня, согревают мое сердце, заледеневшее от жестоких атак. Слезы высохли. Есть Иисус, что еще надо? Иисус родился, и нам, верящим Ему, все содействует ко благу!

Не успела эта мысль пронестись в моей голове, как я почувствовала, что лечу. Вверх лечу, поднимаюсь. Не от толчка. Лечу, потому что крылья выросли за моей спиной.